BiblioNet http://book.pp.ru/
SpellCheck Murkina
Дмитрий Соловьев
Чистильщик
Человечесто раздедено на две неравные половины, на собственно людей и
мутантов-аномалов. Аномалы пока еще немногочисленны и разрозненны.
Таинственный Синдикат с давних времен контролирует их, используя необычные
способности мутантов в своих целях. Однако пришло время аномалам
объединиться, чтобы создать свою цивилизацию. Странное и жестокое время
полегших трав.
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
В котле с кипящей водой нет холодного места.
Чаньское изречение
Все это было, хотя... Этого никогда не было и, надеюсь, никогда не
будет. Но Конец Света в отдельно взятой стране уже произошел. И если я
говорю. "Стране", то это не означает, что я говорю об одной только России.
Страна - это все так называемое "Постсоветское пространство". Мы - лишь
жалкие ошметки пищи на клыках Зверя - все еще пытаемся имитировать разумное
существование, ждем пришествия Мессии, который либо беспробудно спит где-то
там, либо нашел игрушку, поинтересней нашей изъязвленной Земли, а тем
более - Страны, я другой такой не знаю, где...
Этот Свет кончился, мы на Том Свете. И давайте не привязывать Конец
Света к какой-либо политической или мистической дате. Конец Света пришел к
нам незаметно и буднично, как вопль в очереди за колбасой: "Вас здесь не
стояло!" Больно, но обыденно, как избиение тщедушного очкарика в темном
подъезде под гробовое молчание обывателей в ответ на его истошные вопли о
помощи. Глас вопиющего в пустыне...
Не было ни Всадника, ни Коня Бледного, и далее - по тексту. Были
новенькие "БМВ" и затреханные "копейки", лаково-блестящие "мерсы" и
потертые "Волги". Каждый из нас - и всадник Апокалипсиса, и
"запечатленный", и агнец, и козлище. Кто сказал, что пророчества должны
сбываться добуквенно? Символы - лишь средство, чтобы растормозить
воображение, чтобы научить распознавать в наиобычнейших явлениях грозную
поступь того, что сменит Этот Свет...
Я не сказал ничего нового. Все это говорили многие до меня, и скажут
после. Я хочу лишь подчеркнуть, что все нижеизложенное - и реальность, и
вымысел. В странном мире, живущем на Том Свете, возможно все. Абсолютно
все. Более того, все, описываемое в этом опусе - было. Когда-то, где-то, с
кем-то. Вглядитесь в себя: вы увидите и мертвый Город, и тех, кто в нем
живет. Все это было, но я вынужден - чтобы не травмировать слишком
чувствительные души - в очередной раз заявить:
Все имена и названия вымышлены. Любые совпадения в именах, названиях и
датах случайны. Автор не несет ответственности за политические и
религиозные взгляды своик героев.
ПРОЛОГ. ВРЕМЯ ПОЛЕГШИХ ТРАВ
Санкт-Петербург. Россия. 1997 год. Осень
I
Малахов откинулся на спинку кресла и сунул в губы сигарету. Чиркнул
кремнем одноразовой "буржуязной", как он выражался, зажигалки, купленной
вчера за две тыщи рэ из-за отсутствия в продаже спичек. Закурил. Пошарил
пальцами в пачке и досадливо поморщился. Смял пачку, положил ее на пухлый
том дела ≤ 18/28Б. Если бы это видел кто-либо хорошо знавший Малахова, то
сказал бы, что он серьезно недоволен. Причем - собой. Но таковых и в
принципе-то было немного, а в пределах прямой видимости - никого. Малахов
был вообще один в комнате.
Малахов наклонился к столу, прищурил глаз и щелчком послал пачку через
всю комнату - три на четыре метра - в корзину для мусора. Не попал. Он
крякнул, вышел из-за стола и, подняв пачку, кинул ее в корзину. (На службе
Малахов слыл аккуратистом - ни тебе гор смятых и несмятых бумаг, ни
переполненных пепельниц. Однако никто не видел его холостяцкой берлоги или
его кабинета во время ночных дежурств.),
Он снова сел за стол и побарабанил пальцами по обложке дела с жирным
грифом "Совершенно Секретно". Первое время работы в комиссии ЧП (ее чуть
было не обозвали сдуру Государственной, но опомнились - больно уж скользкой
и достопамятной аббревиатура получается) его тошнило от обилия этих грифов.
"Даже писсуары - и те секретные", - язвил он. Потом привык.
В дверь коротко стукнули.
- Да, - недовольно произнес Малахов. Щверь приоткрылась, и в щель
просунулась голова старшего лейтенанта Родионова - однокурсника Малахова.
- Вить, если не в напряг, дай пачку сигарет, а то до получки - три
дня, бабок нет.
Малахов глянул исподлобья на Родионова, полез в стол и вынул
десятитысячную бумажку - последнюю свою заначку. Положил на дальний край
стола.
- Сходи и купи: "Соверен", "Аполло" или что-нибудь типа того. Не
вздумай брать "Лазер" или всякие "Магны" с "Бондами". Тринадцать сигарет
твои.
Родионов вошел, взял деньги, и. взглянув на снежные заверти за окном,
зябко поежился.
- Витька, ты же у нас сегодня самый главный человек во всем
Северо-Западе. Вызови для меня тачку, а? Ведь тоскливо же по такой погодке
ногами топать!
- Тоскливо, - согласился Малахов, открывая сейф и убирая дело. Умолк.
Пауза затянулась.
- Ну? - не выдержал Родионов.
- Но придется. Мне, случись что, на помеле прикажешь лететь?
- Ни черта в этой погоде не понимаю, - продолжал настырный Родионов. -
Шестнадцатое октября, а метет, как на Рождество. С ума природа сошла, что
ли?
- Именно, - вздохнул Малахов, - именно сошла. Топай.
Родионов понял, что измором Малахова не взять - слишком погружен в
свои мысли.
- Значит, не дашь? - спросил он. Малахов отрицательно мотнул головой.
- Ну и засранец же вы, кэптэн.
- Идите в жопу, старший лейтенант, - веско и негромко ответил Малахов.
Родионов вышел, а Малахов встал и подошел к окну. Невидящими глазами
глядел он на разыгравшуюся пургу и перелистывал в памяти материалы дела,
пытаясь найти хоть одну зацепку. Их не было. Ни одной. Или...
Капитан Виктор Николаевич Малахов мог бы гордиться своим коротким, но
емким послужным списком. Первый дан дзю-дзюцу в девятнадцать лет, юрфак с
отличием, работа в городской прокуратуре, несколько сложнейших дел. После
четырех лет работы следователем прокуратуры - годичная переподготовка,
звание старлея и работа в Комиссии ЧП. Через год - выполнение особо важного
задания, которое не сорвалось только "благодаря инициативности, высокой
степени выучки и личному мужеству старшего лейтенанта Малахова", как было
записано в приказе о награждении. Орден, очередная звездочка на погоны. Ну
и плюс ко всему - три месяца в госпитале с множественными переломами ног и
тяжелым сотрясением мозга.
Гордиться-то можно. Но Малахов был не доволен собой. Он объединил три
разрозненных, но почти идентичных дела в одно, для ясности обозвав его
"Делом о Диком Охотнике". Название прижилось и стало даже официальным. Но
вот уже два месяца дело не трогалось с мертвой точки.
Малахов вздохнул, повернулся к столу и, подняв трубку внутреннего
телефона, набрал номер ВЦ.
- Алло, Леша? Это Малахов беспокоит... Ага... Нет, спасибо, не
стоит... Слушай, Леш, я вот по какому поводу - ты ту программу отладил?..
Ага, хорошо. Слушай, ты загони в нее основные выкладки по делу. Да... Да,
может и выдаст что-то, за что можно уцепиться. Ну, спасибо. Пока.
Малахов положил трубку и снова задумался. Все это Дело, казалось,
провоняло чертовщиной. Восковое оплывание подкожных тканей, совершенная
стерильность и неизношенность организмов "охотников". И так далее, и так
далее.
В дверь снова стукнули, и на пороге появился облепленный снегом
Родионов. Он бросил на стол две пачки "Соверена", сдачу, вопросительно
глянул на Малахова.
Тот одернул черную "афганку" без знаков различия и, взяв пачку, вскрыл
ее. Сел в кресло и жестом предложил присесть Родионову, Угостил его
сигаретой, закурил сам Выпустил несколько
Далее для ознакомления