Алекс Экслер
Маленький красный перчик
"Может ли мальчик дружить с девочкой?" - диспуты с такими названиями
были очень популярны в школах советских времен. Я как раз учился в советской
школе, и меня в девятом классе также занимал подобный вопрос - правда, в
несколько иной модификации, а именно: "Может ли мальчик дружить с девочкой,
если девочка - секретарь комитета комсомола школы, а мальчик - вовсе не
комсомолец, а пионер-разбандяй?" Ну и легкую пикантность вопросу в данном
случае придавал тот факт, что пионер-разбандяй и секретарь комитета
комсомола школы регулярно занимались сексом после занятий. Разрешалось ли им
при этом дружить, было ли у них на это моральное право - я не могу ответить
до сих пор.
Ленка, секретарь комитета комсомола школы, к своим
комитетско-комсомольским делам относилась со всей серьезностью. Тогда, в
советское время, никакое легкомыслие по этому поводу не допускалось. Ленка
даже в самый интимный момент могла задать стереотипный вопрос: почему я до
сих пор не вступил в комсомол - мол, я ее этим компрометирую. Мой
стереотипный ответ, что никакой устав не запрещает секретарю комитета
комсомола заниматься любовью с простым пионером, лишь бы они были разных
полов, ее не удовлетворял, поэтому мне приходилось чем-нибудь отвлекать ее
внимание от этой суровой проблемы - например, заорать во весь голос: "Ты
посмотри, какой там за окном симпатичный птеродактиль летит!" - ну или
упасть с кровати на пол и сделать вид, что я себе при этом сломал что-то
очень существенное и весьма в данный момент нужное - Ленка тут же забывала о
моем некомсомольском статусе.
Кстати, сексуальная жизнь у нас началась тоже на комсомольской почве.
Нет, не во время совместного чтения произведения Ленина "Как нам
реорганизовать Рабкрин", хотя такое извращение один раз тоже имело место -
мы были большие затейники! А началось все перед отчетно-выборным собранием.
Ленке нужно было отпечатать свой отчетный доклад на машинке - почему-то
нельзя было представить его написанным от руки. Она на машинке печатать не
умела, поэтому обратилась за помощью к классу - мол, кто сможет выполнить
это ответственное задание. Ну, я и вызвался помочь, так как на машинке
прилично печатал с детства - любил я это дело плюс еще с первого класса
собственноручно ежемесячно выпускал газету из двух машинописных листов.
Однако выяснилось, что машинка, стоящая в Ленинской комнате, была
сломана, поэтому нам с Ленкой пришлось ехать к ней домой. Правда, когда мы
оказались у нее дома, оказалось, что никакой пишущей машинки там нет и не
было никогда. Но Ленка объяснила, что рассчитывала на машинку соседки, коей,
разумеется, дома не было, поэтому нам пришлось скрасить ожидание совместными
поцелуями на диване, потому что раздельные поцелуи в то время были
совершенно немодными.
Но, конечно, это быстрое сближение вовсе не означало, что у нас сразу
случился секс. В советские времена мы, пионеры и комсомольцы, были вовсе не
такие. Поцелуи при первом свидании - да, было дело, потому что скучно же
слушать музыку просто так. А секс - он случился значительно позже.
Фактически недели через две. Мы тогда с компанией сбежали с уроков на
просмотр фильма "Влюблен по собственному желанию". Фильм, в общем-то,
слабенький, но там есть гениальная фраза, которую произносит героиня,
оказавшись в квартире у незнакомого мужика. Она эдак пафосно заявляет:
"Считайте, что это уже случилось". Именно данную фразу после кино проорала
Ленка, когда я в автобусе пытался ей объяснить, что на одних поцелуях в
комсомол точно не уеду. Компания одноклассников, услышав это, захохотала,
Ленка смутилась, но, как ни странно, в тот же день согласилась перейти к
более близким отношениям - то ли не успела вовремя парировать активные
наступательные действия, то ли действительно поняла, что секретарю комитета
комсомола не к лицу какие-то пошлые поцелуйчики - пусть даже с пионером.
После этого мы вступили в обычную взрослую жизнь. С утра встречались в
школе, сдуру садились за одну парту и там под столом руками хулиганили так,
что если меня вдруг вызывали к доске, то приходилось быстренько ронять под
стол заранее приготовленный дневник и лезть за ним, судорожно повторяя в
голове какую-нибудь чушь вроде таблицы умножения, чтобы отвлечься и прийти в
состояние, подходящее для выхода из-за парты.
После школы мы тут же отправлялись к Ленке - "делать уроки". Кстати,
что характерно, переступив порог, мы вовсе не бросались в объятия, срывая
одежду и сшибая со стен велосипеды, корыта и отрывные календари. Такая
страсть встречается только в кино, а в обычной жизни любая девушка прекрасно
понимает, что любимого, пусть он даже и пионер, сначала нужно покормить,
иначе бензин может закончиться в самый неподходящий момент.
И правда, после пяти-шести уроков я приходил в настолько оголодавшее
состояние, что, кроме еды, уже ни о чем думать не мог. Ленка один раз
попробовала затащить меня в постель, минуя обед, но я сначала впился зубами
в подушку, затем чуть не откусил ей ухо, а потом в самый пикантный момент
начал спрашивать, не найдется ли у нее в холодильнике кусочка колбаски.
Ленка при этом несколько неосмотрительно простонала, что, дескать, найдется,
и меня тут же как ветром сдуло в сторону кухни, после чего Ленка потом со
мной неделю не разговаривала. Правда, сексом мы все-таки продолжали
заниматься, но молча. Однако обедом с того момента Ленка меня кормила
железно. Понимала, что это в ее интересах.
У Ленки был весьма взрывной, а главное - очень переменчивый характер.
Представьте себе мелодичный колокольчик, пылающую страстью кошечку,
визгливую пилу и многозарядную гаубицу, стреляющую без предупреждения прямо
в лоб, - и все это по очереди в течение дня. Причем в течение дня - это еще
хорошо, потому что бывало, что и по очереди в течение часа. Что со мной
сделает Ленка в следующий момент - нежно поцелует или устроит дикий
скандал, - не знал никто, в том числе и сама Ленка. Поэтому я несколько раз
вполне конкретно попадал впросак, не сумев угадать правильную
последовательность действий. А тут еще приготовление обеда...
На борщ с пампушками и седло барана с трюфелями у Ленки терпения,
разумеется, не хватало, поэтому обычно все разнообразие меню сводилось к
двум блюдам: стандартные советские пельмени из красно-белой пачки или
жареный цыпленок. Причем цыпленку секретарь комитета комсомола не позволяла
разлеживаться на сковородке, и его обычно жарили так: пять минут на одной
стороне под чугунной крышкой, пять минут на другой - после чего плоская
тушка совершала красивый полет на мою тарелку, сопровождаемая восклицанием:
"Серег, ну ешь уже быстрее, сколько можно?!!"
Я всегда ел быстро. Потому что знал: стоит затянуть обед чуть дольше,
чем полагается по Ленкиным внутренним биологическим часам, - скандала не
миновать. Один раз я так уже наобедался, хватило надолго. В тот жуткий день
я почему-то решил съесть цыпленка не так, как полагалось, - разрывая его
руками и объедая нежное недожаренное мясо с костей, - а с помощью ножа и
вилки. Трудно сказать, какой гад научил меня так обращаться с жареной
курятиной, но тем не менее это факт - я завел волынку со столовыми приборами
и как-то упустил момент, когда редкие облачка, пробегающие по Ленкиному
лицу, быстро собрались в грозовые тучи и накрыли весь перевал.
Озверевшая Ленка решила меня наказать, поэтому, после того как я
все-таки отобедал и мы перешли в ее комнату, она села за стол и стала
"готовить уроки". Ну, уроки так уроки. Я был такой теленок, что отнесся к
этому совершенно нормально: подруга хочет делать уроки, не будем ей мешать.
После чего взял магнитофон, сел на диван и стал слушать музыку, находясь в
ожидании.
Не буду рассказывать, что было дальше. Скажу только, что магнитофон я с
собой взял совершенно напрасно.
Далее для ознакомления