Виталий Забирко
Мы пришли с миром
Аннотация
Жил себе не тужил Денис Егоршин, кукольных дел мастер, приспосабливался
потихоньку к новым рыночным временам - вырезал деревянных Буратино и
продавал их по сходной цене, за что и был прозван товарищами по цеху папой
Карло. В один прекрасный день очередная заказанная мастеру кукла внезапно
оживает и отправляется бродить по городу, приводя людей в состояние шока.
Мало того, оживший Буратино и говорить научился, а это означало, что круг
его знакомств будет расширяться. Ну как тут не подумать, что поработали
инопланетяне!
Разумеется, все происходящее не укрылось от ФСБ и ее организации
"Горизонт", занимающейся изучением контактов с представителями внеземных
цивилизаций.
Приходят ли они на нашу планету с миром? Вот в чем вопрос, на который
предстоит ответить невольно вовлеченному в столь странные события Денису
Егоршину и ретивым сотрудникам ФСБ.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Утро выдалось солнечным и настолько морозным, что в воздухе витали
блестки замерзшего пара. Иней превратил деревья сквера в хрустальную чащу из
зимней сказки, и на ее фоне картины местных художников, выставленные на
продажу, выглядели образцами дремучего примитивизма. Фактически так оно и
было.
Художники, одетые, как на зимнюю рыбалку, в полушубки и тулупы,
переминались с ноги на ногу и сумрачно поглядывали вдоль аллеи. Кто курил,
кто, греясь, попивал чай из термоса. О покупателях не стоило и мечтать -
даже случайные прохожие предпочитали не сворачивать в сквер в лютый мороз.
В отличие от художников я твердо знал, что не гений, а ремесленник и
мой товар никоим образом не относится к произведениям искусства. Чертики,
игрушечные скелеты, уродливые инопланетяне и прочая нечисть, которую
автолюбители подвешивают на ниточке у лобового стекла. А чем еще может
торговать бывший кукольный мастер сгоревшего три года назад кукольного
театра? Веяние времени... Тем не менее моя продукция пользовалась спросом -
все-таки мастер я неплохой и знаю, как заставить дергающуюся на ниточке
куклу выглядеть как живой и весьма забавной. Иногда за день удавалось
продать до десятка кукол, однако сегодня, похоже, не мой день. Я бы и не
пришел в сквер по такому морозу, но деньги были нужны позарез. Всегда так -
как нужны деньги, нигде не достанешь. Известная теория подлости.
Слева от меня притопывал валенками Мирон. Вообще-то Савелий Миронов, но
своего имени он не любил и предпочитал, чтобы его называли по фамилии.
Точнее, как он говорил, по имени пращура-родоначальника. Большой нос Мирона
посинел, борода, усы и брови покрылись изморозью. Полярник, да и только. У
него, что ли, занять? Художник он неплохой, но не из тех, кто жертвует всем
ради искусства. Прекрасно понимая, что картины художника начинают повышаться
в цене только после его смерти, умирать Мирон не собирался и
переквалифицировался в иконописцы. Хотя в Бога не верил. Писал он, как и
положено, на досках, старил иконы и худо-бедно сводил концы с концами.
Я смерил Мирона оценивающим взглядом. Да нет, откуда у него деньги?
Будь у него наличность, не вышел бы сегодня в сквер клацать зубами на
морозе.
До слуха донесся характерный скрип снега от чьих-то быстрых шагов, и
все как по команде повернули головы на звук. По аллее, не обращая внимания
на картины, уверенной походкой шла девушка. Этакая Снегурочка. В белой шубке
с капюшоном, в белых сапожках, разве что русая коса не свешивалась с плеча.
Красавица, которой не по аллее запущенного сквера шагать, а по подиуму
прохаживаться. Щеки ее раскраснелись от мороза, зеленые глаза сияли, а губы
сложились в загадочную улыбку Джоконды, обращенную не к кому бы то ни было
конкретно, а ко всему миру.
Как мастер-кукольник, я знал происхождение этой улыбки. Генетическое
уродство - врожденный спазм лицевых мышц. Побольше бы таких "уродов" - мир
бы светлее казался...
Мирон придвинулся ко мне и шепотом продекламировал на ухо:
- ...она шла с сияющим от счастья лицом, и душа ее пела: "Эхма,
тру-ля-ля, небеременная я!"
- Вечно ты все опошлишь... - поморщился я, провожая девушку взглядом.
Сбросить бы годков эдак... Гм... Не стоит о грустном.
- Это не пошлость, а суровая правда жизни. Греться будешь?
- Что у тебя, чай?
- Я тебе что - реклама "Липтона"? Какой дурак по такой холодрыге чаем
греется? Бери выше - "Вигор"!
- Аптечный?
- Другого не бывает! Представляешь, захожу утром в аптеку, беру
бутылку, а рядом женщина стоит и интересуется у провизорши: "Это что, как
"Биттнер"? Провизорша мнется и неопределенно кивает: "В общем, похожая
настойка..." Тогда я оборачиваюсь и говорю: "Да, очень похожая. Только
принимать нужно не раз в день, а три раза, и не по чайной ложке, а по
граненому стакану".
Мирон вынул из-за пазухи бутылку, но, вопреки собственной рецептуре,
налил в стакан всего на треть и протянул мне.
- Ручки терпнут, ножки зябнут, не пора ли нам дерябнуть? -
продекламировал он. - Пей, пока теплый.
- Какой матерый поэтище в тебе пропадает... - пробормотал я, выпил и
поморщился.
- Чего морщишься? - обидчиво заметил Мирон. - "Вигор" - лучше всякой
водки. И дешевле. И никогда не бывает "паленым" - делается только на
ректификате, так как аптекари под статьей уголовного кодекса ходят. Если
кто-то окочурится от "паленой" микстуры, сразу загремят на зону.
Он выпил, обсосал наледь с усов, и сизый нос начал окрашиваться в
багровые тона.
- Полезная микстура, - философски заметил он, - особенно для творческих
личностей.
- Андрей умней нас, - кивнул я на пустое место рядом со своим лотком. -
Сидит себе дома в тепле да уюте...
Андрей Осокин работал в стеклодувной мастерской химического факультета
университета. Платили ему гроши, поэтому он подрабатывал, выдувая стеклянные
шары с зимним садом внутри. Красиво получалось, многие покупали детишкам на
забаву.
- Андрея больше не будет, - вздохнул Мирон.
- В каком смысле? - настороженно поинтересовался я. Возраст у нас вроде
бы еще не "переходный", но по-всякому бывает... - Заболел?
Мирон недоуменно посмотрел на меня, затем до него дошла двусмысленность
собственной фразы. Он криво усмехнулся.
- Жив-здоров, но здесь теперь долго не будет показываться. Повезло
мужику, получил серьезный заказ - стеклянные глаза делает. Первая партия -
тысяча пар.
- Для инвалидов, что ли?
- Вряд ли. Одноглазым стеклянные глаза делают поштучно, а слепым они не
нужны. Точно не знаю, но, думаю, заказ оплачивает какая-то туристическая
фирма. У кого деньги есть, сейчас ездят на сафари, охотятся на львов и
крокодилов, а когда возвращаются домой, заказывают чучела. И платят
таксидермистам хорошо, даже Андрюхе за пару глаз отстегивают по сто
долларов.
- Да уж... - завистливо вздохнул я. - Действительно, повезло Андрюхе...
Тут-то покупатель и появился. А я настолько ушел в себя, что не
заметил, откуда он возник перед моим лотком. Грузный, в длиннополом, до пят,
мятом пальто, поношенной меховой ушанке и огромных очках с темными
оптическими стеклами. Рот от мороза прикрывал шарф, и наружу торчал лишь
большой, почти как у Мирона, нос. Нос был бледный, нездорового желтоватого
цвета, будто отмороженный. Бомж не бомж - не поймешь.
Он протянул руку в черной перчатке, взял с лотка Буратино, поднял за
ниточку и подергал. Буратино запрыгал в воздухе, показал двумя ладонями
покупателю "нос" и мерзко рассмеялся, переходя с грубого баса на дискант:
- Гы-гы, ха-ха, хи-хи...
Немудреные для марионетки движения и звуки, но на покупателей
производят впечатление. Особенно показушный смех.
- Сколько? - глухим голосом из-под шарфа спросил покупатель.
- Триста, - назвал я минимальную цену. Если передо мной бомж, то и
такая цена для него запредельная.
- Рублей?
Далее для ознакомления