Курт Воннегут
Механическое пианино
I
Город Айлиум в штате Нью-Йорк делится на три части. Северо-восток -
место жительства управляющих, инженеров, а также городских служащих и
небольшой группы специалистов, северо-запад - обиталище машин, в южной же
части, отделенной от прочих рекой Ирокез и получившей в народе название
"Усадьба", ютится все остальное население.
Если бы вдруг мост через Ирокез оказался взорванным, это мало изменило
бы обычнее течение жизни. И по ту и по другую сторону реки, пожалуй, не
найдется желающих общаться между собой, и наведываться на тот берег их может
заставить разве что простое любопытство.
Во время войны в сотнях таких же айлиумов управляющие и инженеры
научились обходиться без мужчин и без женщин, которых отправляли сражаться.
Война была выиграна невероятным способом - одними машинами, без применения
людской силы. В стилизованных патио на северном берегу Ирокеза жили люди
сведущие - именно те, кто выиграл войну. Это именно им, сведущим людям,
демократия обязана жизнью.
Десять лет спустя после окончания войны - после того, как мужчины и
женщины вернулись к своим очагам, после того, как бунты были подавлены, а
тысячи бунтовщиков были брошены в тюрьмы за саботаж, - доктор Пол Протеус
сидел в своем кабинете, поглаживая кошку. В свои тридцать пять лет он был
уже самой значительной фигурой в Айлиуме - управляющим Заводами Айлиум. Это
был высокий худощавый брюнет с мягким взглядом, с длинным лицом, как бы
перечеркнутым очками в темной оправе.
Но в данный момент, как, впрочем, и вообще за последнее время, ни своей
значительности, ни своего выдающегося положения он вовсе не ощущал. Сейчас
ему важно было только, чтобы кошка освоилась с новой для нее обстановкой.
Люди, достаточно старые для того, чтобы помнить, и слишком старые,
чтобы состязаться с Протеусом, с умилением признавали, что он как две капли
воды походит на своего отца в молодости. Считалось неоспоримым (в некоторых
кругах это признавали с оттенком неприязни), что Пол в один прекрасный день
продвинется по служебной лестнице так же далеко, как и его отец. Доктор Джон
Протеус-старший к моменту своей смерти был первым национальным директором
Промышленности. Коммерции, Коммуникаций, Продовольственных товаров и
Ресурсов - пост, по важности уступающий разве только посту президента
Соединенных Штатов, да и то в известной степени.
Правда, рассчитывать, что гены семьи Протеусов будут переданы еще
одному поколению, не приходилось. Жена Пола, Анита, его секретарь в военные
годы, была бесплодна. Ирония, если кому-нибудь и пришло бы в голову
иронизировать по этому поводу, заключалась в том, что Пол женился на ней
после того, как Анита в один из интимных вечеров, устраиваемых в честь
победы, совершенно определенно сообщила ему о своей беременности.
- Ну как, киска, нравится? - Доброжелательно и с чувством вины молодой
Протеус нежно погладил кошку свернутой копиркой по выгнутой дугой спине. -
Ммм-м-а - хорошо, правда?
Он поймал ее сегодня утром у площадки для игры в гольф и принес на
завод ловить мышей. Только вчера вечером мышь прогрызла изоляцию на
контрольном кабеле и временно вывела из строя здания ≤ 17, 19 и 21.
Пол включил интерком на своем столе.
- Катарина?
- Да, доктор Протеус?
- Катарина, когда же будет напечатана моя речь?
- Я ее как раз делаю, сэр. Еще десять-пятнадцать минут, честное слово.
Доктор Катарина Финч была его секретарем и единственной женщиной на
Заводах Айлиум. Фактически она была лишь символом его высокого положения, а
отнюдь не помощницей, хотя некоторую пользу она все же приносила, заменяя
его на время болезни или на время отлучек, когда ему приходило желание
пораньше уйти с работы. Только большое начальство - от управляющего заводом
и выше - имело секретарей. Во время войны управляющие и инженеры обнаружили,
что значительная часть секретарской работы, как, впрочем, и другой
второстепенной работы, может быть выполнена быстрее, дешевле и
результативнее при помощи машин. Аниту, когда на ней женился Пол, как раз
собирались уволить. И вот сейчас, например, Катарина раздражала его своей
медлительностью, копаясь с речью Пола и одновременно разговаривая со своим,
как все полагали, любовником, доктором Бадом Колхауном.
Бад, управляющий нефтебазой в Айлиуме, бывал занят только тогда, когда
поступало горючее. Большую часть времени между этими напряженными моментами
он проводил, как и сейчас, отвлекая внимание Катарины потоками своего
мягкого говора уроженца Джорджии.
Пол взял кошку на руки и поднес ее к огромному, во всю стену окну.
- Масса мышей здесь, киска, масса мышей! - сказал он.
Он показывал кошке старое поле боя. Здесь, в долине реки, могауки
победили альгонкинов, датчане - могауков, англичане - датчан, американцы -
англичан. Сейчас поверх костей и сгнивших частоколов, пушечных ядер и
наконечников стрел раскинулся треугольник стальных и кирпичных зданий,
треугольник, каждая сторона которого вытянулась на полмили - Заводы Айлиум.
И там, где некогда люди с воплями кидались друг на друга или вели борьбу не
на жизнь, а на смерть с природой, теперь гудели, визжали, щелкали маздины,
изготовляя детали к детским коляскам, пробки к бутылкам, мотоциклы,
холодильники, телевизоры и трехколесные велосипеды - плоды мирного
производства.
Пол перевел взгляд выше, за крыши огромного треугольника, на солнечные
блики на поверхности Ирокеза и за реку - на Усадьбу, где живет еще много
людей, носящих имена пионеров: ван Зандт, Купер, Кортлэнд, Стоке...
- Доктор Протеус? - Это опять была Катарина.
- Да, Катарина.
- Опять!
- Третий в здании 58?
- Да, сэр, сигнальная лампочка снова зажглась.
- Хорошо, позвоните доктору Шеферду и узнайте, что он намерен
предпринять.
- Он сегодня болен. Помните?
- Тогда, видимо, придется мне этим заняться.
Он надел пиджак, взял кошку и, тоскливо вздохнув, вошел в комнату
Катарины.
- Не вставайте, не вставайте, - сказал он Баду, который растянулся на
диване.
- А я и не собираюсь вставать, - отозвался тот. Три стены этой комнаты
были от пола до потолка уставлены измерительными приборами, кроме
пространства, занятого дверями в кабинет Пола и приемный зал. Вместо
четвертой стены, так же как и в кабинете, было огромное окно. Измерительные
приборы были одинакового размера, каждый с пачку сигарет. Они покрывали
стену плотными рядами, точно кафель, и на каждом из них была блестящая
медная пластинка с номером, и каждый из них соединялся с группой машин
где-то на Заводах. Сияющий красный рубин привлек его внимание к седьмому
прибору снизу в левом пятом ряду на восточной стене.
Пол постучал пальцем по счетчику прибора.
- Ага, опять то же: третий номер в 58-м отказал. Ну ладно, - он
взглянул на остальные счетчики. - Полагаю, это все?
- Да, только этот.
- А на кой ляд вам сдалась эта кошка? - спросил Бад.
Пол прищелкнул пальцами.
- Кстати, я рад, что вы спросили об этом. У меня есть для вас задание,
Бад. Мне нужно какое-то сигнальное приспособление, которое оповещало бы эту
кошку, где она сможет поймать мышь.
- Электронное?
- Хотелось бы.
- Значит, необходим какой-то сверхчувствительный элемент, который мог
бы учуять запах мыши.
- Или крысы. Подумайте об этом, пока меня здесь не будет.
Шагая в бледных лучах мартовского солнца к своей машине, Пол вдруг
понял, что Бад Колхаун к моменту его возвращения в контору на самом деле
сконструирует сигнальное приспособление, и притом такое, что его будет
понимать и кошка. Иногда Пол задумывался над тем, что его, пожалуй, больше
устроила бы жизнь в каком-либо ином историческом периоде, а вот
закономерность существования Бада именно сейчас не вызывала никаких
сомнений. Бад был воплощением подлинного Далее для ознакомления
