В.Солоухин
Мать-мачеха
**********************************
Солоухин В. Мать-мачеха.
М., Советский писатель, 1966, 348 стр.
OCR: sad369 (3.06.2006)
**********************************
Аннотация
Герой нового романа Владимира Солоухина "Мать-мачеха" Дмитрий
Золушкин - наш современник. Детство его кончилось в годы Великой
Отечественной войны. Пора возмужания, поиски своего места в жизни совпали с
днями победы.
Скромный деревенский паренек чувствует в себе пробуждение поэтического
дарования. Закончив службу в армии, он поступает в один из творческих
институтов Москвы. Он хочет быть поэтом. Но избранный им путь нелегок.
Жизнь ставит молодого героя перед необходимостью решать сложные
проблемы. Он переживает большую душевную травму.
В романе содержатся интересные раздумья автора о творческом процессе,
об искусстве поэзии, о месте поэта в жизни народа.
"Читая поэму, роман, мы часто можем
забыться и полагать, что описываемое
происшествие не есть вымысел, но истина".
А. С. Пушкин
"...важно не только то, отчего что произошло:
еще важнее то, что в чем вскрылось".
В. О. Ключевский, "Курс Русской истории"
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДЕРЕВЬЯ РОЖДАЮТСЯ ПРЯМЫМИ
Погружался я в море
клевера,
Окруженный сказками
пчел,
Но ветер, зовущий с
севера,
Мое детское сердце
нашел.
А. Блок
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Митька Золушкин - парень на редкость рыжий. Человек с воображением
обязательно сравнил бы вылезающие из-под шапки Митькины вихры с языками и
клочьями пламени, что вырываются из-под застрех горящего дома.
Но Митька без шапки, потому что в поле не зима, а душный июльский
полдень. Вот почему на Митьке нет ничего, кроме белой рубахи и штанов,
сшитых из миткаля.
Митька рад бы снять и последнюю эту одежонку, если бы дело происходило
где-нибудь возле реки, чтобы можно было, разбежавшись, прыгнуть подальше и
бултыхнуться в воду.
Теперь Митька лежит на копне сухого клевера, широко раскинув руки и
ноги. Он смотрит то вверх, то вдаль. Шевелиться ему лень, хотя и нужно было
бы пошевелиться, потому что одна жесткая клеверина уперлась пониже левой
лопатки и все время покалывает.
Занятие у Митьки серьезное и глубокомысленное: он смотрит на крестик
далекой колокольни, что высовывается из хлебных волн, подобно мачте
уходящего корабля. К крестику прицепилось продолговатое белое облачко.
Митька зажимает сначала один глаз - облачко отскакивает от крестика далеко
влево, закрывает другой - облачко приклеивается снова.
Золотистая синева небес поит и поит синие глаза рыжего парня Митьки. И
если бы нашелся сторонний человек, и если бы он перевел свой взгляд с
Митькиных глаз на небо, а потом обратно с неба на Митькины глаза, то немало
удивился бы тому, что нет между небом и глазами заметной разницы.
Безмолвие в мире полное. Впрочем, если хорошенько прислушаться, и не
прислушаться даже, а просто обратить внимание, - откуда ни возьмись
наплывет, окружит и все наполнит собою легчайший приятный звон. Будто бы это
кровь шумит в ушах. Сквозь легкий звон послышится сначала стрекотание
кузнечиков, потом, совсем уж издалека, донесется то скрип тяжело нагруженной
телеги, то вилы звякнут о вилы, то смех отзовется на смех.
Там, вдалеке, мечут клеверный стог, и Митька ждет, в сущности, когда к
нему подъедет пустая телега. Тогда он встанет, возьмет вилы, несколькими
нетерпеливо-огромными навильниками вскинет на телегу три копны, сам уляжется
на четвертую, чтобы снова погрузиться в сладкую дремотную неподвижность.
Легко и свободно струится по Митькиным жилам молодая и, вишь ты, звонкая
кровь.
- Митька-а-а! - прозвенело над полем. - Иди сюда-а!
Без опаски ступая босыми ногами по короткой колючей кошенине, но
выбирая все же местечки, съеденные мягкой повиликой, Митька пошел к стогу.
Утром вид у поля был один, а теперь стал другой. Среди бесчисленных
коричневых клеверных копен образовалось обширное пустое место, посреди
которого и возвышается продолговатый островерхий стог. Уцелевшая копенка
возле стога кажется крохотной. Около нее, мордами друг к дружке, телегами
врозь, отдыхают, жуют клевер две, тоже крохотные, лошади. Все кажется
маленьким по сравнению с большущим стогом.
"Вот если бы и в лесу вдруг исчезли все деревья, все равно как эти
копенки, а вместо них выросло бы одно огромное дерево!" - подумал Митька.
Впрочем, не точно сказано, что Митька подумал, просто перед его глазами
появилось на миг видение: плешина посреди леса, а на плешине дерево ростом
до облаков.
Другие не знают, но Митька давно замечает за собой, что как-то у него
не получается, чтобы думать. У него прыгают перед глазами, словно в кино,
разные видения, в этом и состоит его, Митькино, думание.
Он знает, зачем его позвали к стогу, потому что представилось ему: он,
Митька, стоит на возу с длинными вилами-троешками и на самую вершину стога
подает клевер. Видение было правильное.
- Смени-ка Ивана Петрова, а то высоко ему стало, не под силу.
Митька высвободил из-под ремня рубаху, чтобы не задерживалась за
рубахой клеверная мелочь, надел на голову носовой платок с четырьмя
узелочками по углам.
- Смотри, не подпали стог-то! - всплеснулся сзади звонкий девический
голосок. - Вон вихры-то у тебя - чистый костер!
Отвечать лень. Но вот уж кто-то нашелся и ответил шуткой на шутку:
- Как бы он ужо вечером тебя самое не подпалил!
- Чай, у нее другой поджигатель есть, известный!
- Того поджигателя самого сначала надо поджечь.
- И подожжет, она девка горячая...
Зубья вил, острые, высветленные с концов, с хрустом уходят в клеверный
пласт. Митька берет вилы на излом, через коленку и, подняв над головой,
начинает перебирать руками по черенку, поднимая клевер все выше и выше, в
самую синеву небес. Руки, плечи, спина ноют сладкой болью, сыплется труха;
из-под носового платка и под рубахой по ложбинке груди щекотно льется пот.
- Д-давай, д-давай! - слышится с верхушки стога властный, слегка
заикающийся голос. - М-молодежь!
Митька "дает" так, что все, кому уж нечего теперь делать, собрались
вокруг и смотрят, как на представление. Звякнули вилы о дерево телеги,
последний навильник взлетел кверху. Вот как умеет работать Митька Золушкин!
Лицо его, как бы покрытое одной сплошной веснушкой, раскраснелось еще
больше, губы высохли, в горле стало першить. Ленивой, но полной достоинства
походкой потрудившегося человека Митька пошел к копне.
Шура Куделина - это она опасалась давеча, что Митька своими вихрами
подпалит стог, - разгородила клевер, достала из копны ведро с водой:
- Пей!
Митька легко, как жестяную кружку, поднял ведро к губам, дунул.
Мохнатые клеверные шапки разбежались к краям ведра. На жестяном дне
запереливалось солнце. Теплая, с привкусом железа вода не понравилась
Митьке. Ему представилось сейчас, как холодная, вкусная вода струится через
горло и холодит в животе. Еще ему представилось, что он окунает в воду все
лицо и фыркает, наслаждаясь. Мог ли он после этого пить теплое, с привкусом
железа пойло!
Широкой кривой полосой сверкнула Далее для ознакомления
