Дж. К. Роулинг
Гарри Поттер
и принц-полукровка
Глава первая
Другой министр
Время близилось к полуночи, а премьер-министр, сидя один в своём
кабинете, читал длинную служебную записку, смысл которой проскакивал через
его мозг напрямую, даже не оставляя там и тени следа. Он ждал телефонного
звонка от президента одной далёкой страны, и кроме желания знать, когда же,
наконец, позвонит этот бедолага, и попыток приглушить неприятные
воспоминания о невероятно длинной, утомительной и трудной прошедшей недели,
места в голове больше ни на что не оставалось. Чем сильнее премьер-министр
пытался сконцентрироваться на документе, тем явственнее перед ним вставало
злорадное лицо его политического оппонента. Этот самый оппонент появился в
новостях в тот же день, и не просто перечислил все те ужасные события, что
произошли за прошедшую неделю (можно подумать, кому-то об этом надо было
напоминать), но ещё и объяснил, почему каждое из них лежит на совести
правительства.
От одной только мысли об этих обвинениях у премьер-министра подскочил
пульс: правды в них было столько же, сколько и лжи. Ну как, скажите,
правительство могло предотвратить обрушение этого моста? Это просто
возмутительно, полагать, что на поддержание мостов тратится недостаточное
количество средств. Мосту было меньше десяти лет, и даже самые лучшие
специалисты были не в состоянии объяснить, почему мост треснул в двух местах
и увлёк за собой в реку дюжину машин. Как можно говорить, что из-за
недостатка полицейских произошли те два громких жутких убийства? Или может,
правительство должно было предсказать безумный ураган, пронёсшийся
юго-западнее Лондона и причинивший столько разрушений? Или может это лично
его вина, что один из его замов, Герберт Корли, повёл себя странно, выбрав
именно эту неделю, чтобы провести её со своей семьёй?
"Тревожное настроение охватило страну", - так в заключении сказал
оппонент, едва сдерживая широкую улыбку.
К сожалению, это было действительно так. Премьер-министр чувствовал это
на себе. Люди выглядели более несчастными, чем обычно. Сама погода была в
упадке. Такой холодный туман в середине июля... Это было необычно,
ненормально...
Он перевернул вторую страницу записки, посмотрел на то, сколько ещё
читать и бросил это безнадёжное занятие. Вытянув руки над головой, он
тоскливым взглядом окинул свой кабинет. Это была ухоженная комната с
красивым мраморным камином, располагавшимся лицом к не по сезону плотно
закрытым окнам. С лёгкой дрожью премьер-министр встал и подошёл к окну,
всматриваясь в туман, давивший на стекло. И именно в этот момент, когда он
стоял спиной к комнате, он услышал позади себя лёгкое покашливание.
Он застыл лицом к лицу со своим испуганным отражением в тёмном стекле.
Он знал этот кашель. Он уже слышал его раньше. Он медленно развернулся лицом
к пустой комнате.
- Да? - сказал он, пытаясь придать голосу больше храбрости.
Какой-то момент он тешил себя невероятной надеждой, что никто не
отзовётся. Однако голос тут же ответил; резкий, решительный голос, он
говорил так, словно зачитывал заранее подготовленное заявление. Он исходил -
премьер-министр понял это по первому кашлю - от похожего на лягушку
невысокого человека в длинном серебристом парике, что был изображён на
маленькой, грязной писаной маслом картине, висевшей в дальнем углу комнаты.
- Премьер-министру магглов. Необходимо срочно встретиться. Прошу вас
ответить как можно скорее. С уважением, Фадж.
Человек с картины выжидающе смотрел на премьер-министра.
- Э... - начал премьер-министр, - послушайте... сейчас не самое
подходящее время... видите ли, я жду звонка... от президента...
- Это подождёт, - тут же парировал портрет. У премьер-министра упало
сердце. Именно этого он и боялся.
- Но я действительно хотел с ним поговорить.
- Мы позаботимся о том, чтобы президент позабыл об этом звонке. Вместо
этого он позвонит вам завтра вечером, - сказал коротышка. - Прошу вас как
можно скорее ответить мистеру Фаджу.
- Я... э... хорошо, - упавшим голосом ответил премьер-министр. - Да, я
встречусь с Фаджем.
Он торопливо направился к своему столу, по пути расправляя галстук.
Едва он успел сесть в своё кресло и придать лицу, как он надеялся,
расслабленное и безучастное выражение, как тут же в пустом очаге прямо под
мраморной каминной доской заплясали зелёные языки пламени. Стараясь не
выдать и тени удивления и беспокойства, он смотрел, как в пламени, бешено
вращаясь, появился мужчина плотного телосложения. Несколько мгновений спустя
он выбрался и встал на изящный антикварный коврик, стряхивая золу с рукавов
своего длинного в тонкую полоску плаща и держа в руках светло-зелёную
шляпу-котелок.
- А... премьер-министр, - Корнелиус Фадж двинулся вперёд и протянул
руку для рукопожатия. - Рад вас снова видеть.
Премьер-министр не мог ответить тем же, поэтому предпочёл промолчать.
Он совершенно не был рад видеть Фаджа, чьи регулярные появления, выводившие
из равновесия сами по себе, в большинстве случаев означали наличие дурных
новостей. К тому же Фадж был явно чем-то встревожен. Он похудел, полысел,
волосы стали более седыми, а лицо - более морщинистым. Премьер-министр и
раньше видел политиков в таком состоянии, и это не сулило ничего хорошего.
- Чем могу помочь? - спросил он, кратко пожимая Фаджу руку и указывая
гостю на самое жёсткое кресло за столом.
- Никогда не знаешь с чего начать, - пробормотал Фадж. Он выдвинул
кресло, уселся и положил свой зелёный котелок себе на колени. - Ну и
неделька, ну и неделька...
- Что, и у вас тоже? - сухо спросил премьер-министр, надеясь, что этим
он даст понять, что у него и без помощи Фаджа дел предостаточно.
- Разумеется, - Фадж устало потёр глаза и мрачно посмотрел на
премьер-министра. - У меня была такая же неделя, что и у вас,
премьер-министр. Брокдейлский мост... убийства Боунс и Вейнс... не говоря
уже о том, что творится на юго-западе...
- Вы... э... ваши... то есть, хотите сказать, что кто-то из ваших людей
причастен... причастен ко всем этим... к этим событиям?
Фадж угрюмо уставился на премьер-министра.
- Конечно причастны, - сказал он. - Наверняка вы уже и сами поняли, в
чём тут дело?
- Я... - премьер-министр запнулся в нерешительности.
Именно из-за этого он так и не любил визиты Фаджа. В конце концов, он
был премьер-министром, и ему не нравилось, когда его заставляли чувствовать
себя несмышлёным школьником. Разумеется, так было всегда с момента их первой
встречи с Фаджем в его первую ночь в качестве премьер-министра. Он помнил
это так, словно это было вчера, и понимал, что теперь эти воспоминания будут
преследовать его до конца его дней.
Он стоял тогда один в этом же самом кабинете, наслаждался триумфом, к
которому он шёл столько лет, о котором так мечтал, как вдруг у себя за
спиной он услышал покашливание, точь-в-точь как сегодня, и, обернувшись,
услышал, как маленький уродливый портрет говорит ему, что министр магии
прибудет, чтобы лично познакомиться с ним.
Разумеется, он подумал, что это долгая кампания и перенапряжение,
связанное с выборами, наложили отпечаток на его рассудок. Он жутко испугался
того, что с ним разговаривает портрет, но это были лишь цветочки, по
сравнению с тем, что он пережил, когда из камина к нему выскочил самозваный
волшебник и пожал ему руку. Он и слова не мог вымолвить, пока Фадж объяснял
ему, что по всему миру в тайне от остальных до сих пор живут волшебники и
волшебницы, и заверял, что об этом ему беспокоиться не стоит, потому что
Министерство магии берёт на себя всю ответственность за то, что происходит в
сообществе волшебников и следит за тем, чтобы немагическое население никогда
не узнало об их существовании. Далее для ознакомления
