Айн Рэнд.
Атлант расправил плечи
Книга третья
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава 1 . Атлантида
Глава 2 . Утопия стяжательства
Глава 3 . Антипод стяжательства
Глава 4 . Антипод жизни
Глава 5 . Ревнители общего блага
Глава 6 . Песнь свободных
Глава 7 . "Слушайте, говорит Джон Галт!"
Глава 8 . Эгоист
Глава 9 . Генератор
Глава 10 . Во имя всего лучшего в нас
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
А ЕСТЬ А
Глава 1
Атлантида
Открыв глаза, она увидела солнечный свет, листву и лицо мужчины. Она
почувствовала, что все это ей знакомо. Это мир, каким он представлялся ей в
шестнадцать лет. И вот теперь все исполнилось, и все казалось так просто,
так естественно, так соответствовало ее ожиданиям. Весь мир словно говорил
ей: иначе и нельзя.
Она посмотрела в лицо склонившегося над ней мужчины и ясно ощутила, что
из всех виденных ею лиц это было самым дорогим, тем, за что можно отдать
жизнь, - лицо, в котором не было ни тени страдания, страха или чувства
вины. Линия его рта выражала гордость, более того, он словно гордился
собственной гордостью. Чеканные линии щек наводили на мысль о высокомерии,
насмешке, презрении, хотя в самом лице не было и намека на эти качества, оно
выглядело спокойно-решительным и, несомненно, безжалостно-невинным, не
позволяющим ни просить прощения, ни дарить его; это лицо ничего не скрывало
и ни от чего не скрывалось, глаза смотрели без страха и ничего не таили. Она
сразу же почувствовала в нем поразительную наблюдательность. Его глаза
вбирали все, ничто не ускользало от них; зрение служило ему могущественным
каналом ощущений, через него он бесстрашно и радостно вторгался в мир,
навстречу приключениям; и он бесспорно ценил этот канал превыше всего. Его
видение повышало ценность и его самого, и окружающего его мира; его --
потому что он был наделен таким изумительным даром, мира - потому что мир
оказался достоин столь радостного лицезрения. На миг ей показалось, что
перед ней существо нематериальное, чистое сознание, - но при этом она
никогда еще не ощущала так явственно присутствие мужчины. Казалось, легкая
ткань рубашки не скрывала, а подчеркивала его статную фигуру, загорелую
кожу, силу и твердость напряженного тела, литую упругость мышц - да, он
казался отлитым из металла, металла с мягко-приглушенным блеском, вроде
сплава меди и алюминия. Цвет его кожи сливался с цветом волос, с
вызолоченными солнцем упрямыми прядями, падавшими на лоб; гармонию цвета
дополняли глаза, единственная деталь отливки, которая сохранила весь свой
блеск, растворив его в глубоком сиянии и добавив к нему оттенки
темно-зеленого.
Он смотрел на нее сверху, и в его взгляде теплилась легкая улыбка,
словно он не открывал нечто новое, а созерцал родное и знакомое, то, чего
давно ждал и в чем никогда не сомневался.
Вот мой мир, думала она, такими должны быть мужчины, вот их истинный
образ, а все прочее, годы мучительной борьбы - лишь чья-то дурная шутка.
Она улыбнулась ему, как улыбаются посвященному в тайну, с облегчением и
радостью, отметая раз и навсегда множество вещей, с которыми отныне могла не
считаться. Он улыбнулся в ответ такой же улыбкой, будто испытывал то же, что
испытывала она, будто знал, о чем она думала.
Ни к чему принимать это все всерьез, правда? - про шептала она.
Ни к чему, - отвечал он.
Но тут, окончательно придя в себя, она осознала, что этот человек ей
вовсе незнаком.
Она сделала попытку отодвинуться, но лишь слабо повела лежавшей на
траве головой. Она попробовала встать, но резкая боль пронзила ей спину и
приковала к земле.
Не двигайтесь, мисс Таггарт. Вы ранены.
Вы меня знаете? - Ее голос прозвучал резко и отстраненно.
Я знаю вас много лет.
И я вас тоже знаю?
Да, наверное.
Как вас зовут?
Джон Галт.
Она смотрела на него не шевелясь.
Почему вы боитесь? - спросил он.
Потому что я этому верю.
Он улыбнулся, словно осознав ту значимость, которую она придавала его
имени; так улыбается соперник, принимая вызов, - и взрослый, с легкой
иронией воспринимая заблудившегося ребенка.
К ней, похоже, возвращались силы и сознание после катастрофы, в которой
разбился не только самолет. Ей пока не удавалось сложить разрозненную
мозаику воспоминаний, она еще не могла вспомнить все, что связано с этим
именем; она только осознавала, что оно означало черную пустоту, которую ей
предстояло заполнить. Сейчас она еще не могла этого сделать, присутствие
этого человека слепило ее - так луч света в темноте мешает разглядеть
очертания теней за ним.
- Значит, это вас я преследовала? - спросила она.
- Да-
Дэгни медленно огляделась. Она лежала в траве на лугу У подножья
нескончаемого гранитного склона, который тянулся ввысь, в самое небо, на
тысячи футов. На другом конце луга виднелись выступы скал, сосны и березы с
блестевшей на солнце листвой; в отдалении ландшафт замыкался полукружием
высоких гор. Ее самолет был цел, он замер тут же, чуть поодаль,
распластавшись на брюхе. Больше ничего не было видно: ни другого самолета,
ни каких-либо строений - никаких признаков присутствия человека.
- Что это за долина? - спросила она. Он улыбнулся:
- Терминал Таггарта.
- Что это значит?
- Вам это предстоит узнать.
У Дэгни появилось смутное побуждение проверить, остались ли у нее в
запасе силы. Она могла двигать руками и ногами, могла поднять голову, но при
глубоком вдохе появлялась резкая колющая боль; Дэгни заметила тонкую струйку
крови, стекающую по чулку.
- Отсюда можно выбраться? - спросила она.
Ответ прозвучал серьезно, но улыбка в темно-зеленых глазах разгорелась
ярче:
- В принципе нельзя. На время - можно.
Она попробовала встать. Он наклонился, чтобы поднять ее, но она,
собравшись с силами, неожиданным быстрым движением выскользнула из его рук в
попытке встать.
- Кажется, я смогу сама... - начала она и рухнула в его объятия, едва
ее ноги коснулись земли: лодыжку молнией пронзила боль.
Он поднял ее на руки и с улыбкой сказал:
- Нет, сами вы, мисс Таггарт, не справитесь. - Он двинулся с ней
через поляну.
Обхватив его шею, положив голову ему на плечо, она тихо лежала на его
руках и думала: пусть ненадолго, пока это длится, но как приятно полностью
отдать себя в его власть, забыть обо всем, довериться и чувствовать только
одно... Когда я уже испытывала такое чувство? - спросила она себя. Был
когда-то момент, когда она спрашивала себя об этом, как сейчас, но не могла
вспомнить когда. Было, было у нее однажды похожее ощущение надежности,
достигнутой цели, разрешения всех сомнений. Новым было ощущение, что тебя
оберегают, защищают и ты вправе принять эту помощь - вправе, потому что
странное чувство защищенности ограждало не от будущего, а от прошлого; она
не выходила из боя, а праздновала победу, в ней оберегали не слабость, а
силу... Чувствуя силу поддерживающих рук, плотно охвативших ее тело, видя
перед своим лицом пряди золотисто-медных волос, видя всего в нескольких
дюймах от себя тени ресниц на его веках, она пыталась разобраться в своих
мыслях. От чего оберегают? Кто оберегает? Он же враг... Враг ли? И почему?
Она не могла ответить, не могла больше думать об этом. Ей потребовалось
усилие, чтобы вспомнить, что несколько часов назад у нее были цель и задача.
Она заставила себя сосредоточиться.
Вы знали, что я вас преследую? - спросила она.
Нет.
Где ваш самолет?
На летном поле.
А где летное поле?
На другом конце долины.
Сверху я не заметила в этой долине никакого летного поля. И места для
него нет. Как же можно приземлиться здесь?
Он взглянул вверх:
- Посмотрите внимательней. Там, вверху, вы что- нибудь видите?
Она откинула голову назад, пристально глядя в небо, и не увидела
ничего, кроме безмятежной утренней сини. Но через некоторое время она
различила несколько слабых Далее для ознакомления
