Терри ПРАТЧЕТТ
ГЛИНЯНЫЕ НОГИ
Теплой весенней ночью в дверь заколотили с такой силой, что чуть не
сорвали ее с петель.
Хозяин отпер дверь и выглянул на улицу. Ночь была облачной, и от реки
шел туман, густой как парное молоко.
Но все же через некоторое время хозяин разглядел на границе падающего
из дома света какие-то тени. Очень много теней, внимательно наблюдающих за
ним. Он решил что, скорее всего, это просто какие-то слабые отблески
света...
Хотя, насчет фигуры стоящей перед ним у него не было никаких сомнений.
Большая, темно-красная, но все же похожая на детскую глиняную фигурку.
Глаза ее светились как два маленьких уголька.
- Ну? И что вы хотите в это время ночи?
Голем протянул ему грифельную доску, с надписью:
Говорят, Вам нужен голем.
Конечно же, големы не умеют разговаривать.
- А. Нужен - да. Но я не в состоянии... Я немного поспрашивал об этом,
но при нынешних диких ценах...
Голем стер слова на дощечке и написал:
Для Вас - сто долларов.
- Это ты на продажу?
Нет.
Голем отступил в сторону, уступая место другому голему.
Второй, несомненно, тоже был големом. Но не той обычной глиняной
глыбой, какие иногда попадаются на глаза. Этот блестел как новенькая
отполированная статуя, сделанная отлично, вплоть до деталей одежды. Он
напоминал один из старых портретов королей города, надменного вида и с
величественной прической. Фактически, у него даже была маленькая корона,
вылепленная на голове.
- Сто долларов? - человек подозрительно. - А какие у него дефекты? Кто
его продает?
Никаких дефектов. Хорош во всем. Девяносто долларов.
- Похоже, кто-то хочет от него побыстрее избавиться ...
Голем должен работать. У голема должен быть хозяин.
- Да, правильно, но бывают же случаи... Бывает, ...сходят с ума,
...делают слишком много предметов, ...ну и все такое.
Не сумасшедший. Восемьдесят долларов.
- Он выглядит... новым, - сказал человек, постукивая по поблескивающей
груди. - Но сейчас никто не делает големов, из-за этого цены на них слишком
высоки для бюджета маленького бизнеса..., - он остановился. - Кто-то снова
начал их делать?
Восемьдесят долларов.
- Я слышал, священники давно запретили их изготавливать. Человек может
попасть в большую переделку.
Семьдесят долларов.
- Кто этим занимается?
Шестьдесят долларов.
- Он продает их Албертсону? Или Спаджеру и Вильямсу? У нас здесь
большой спрос на големов, а у них есть деньги для вложения в новую
фабрику...
Пятьдесят долларов.
Человек обошел вокруг голема:
- Да, но нельзя же просто сидеть и смотреть, как предприятие идет к
финансовому краху из-за нечестного урезания цен, я имею в виду...
Сорок долларов.
- Религия - это конечно очень хорошо, но "что в приходе знают о
доходе", так? Хм..., - Он посмотрел на бесформенную фигуру голема в тени.
- Там ты написал "тридцать долларов", как мне показалось?
Да.
- Мне всегда нравилось заниматься оптовой торговлей. Подождите
минутку. - Он зашел внутрь и вернулся с рукой полной монет. - Вы продадите
всех этих ублюдков?
Нет.
- Хорошо. Скажите своему хозяину, что было очень приятно вести дело с
ним. Заходи, Солнечный Джим.
Белый голем вошел на фабрику. Человек, посмотрев по сторонам, вбежал за
ним и захлопнул дверь.
Тени задвигались в темноте. Послышалось легкое шипение. Затем, немного
покачиваясь, большие темные фигуры стали удаляться.
Сразу же после продажи, прямо за углом, попрошайка, в надежде
вытянувший руку за милостыней, был очень удивлен, обнаружив, что он стал
богаче на тридцать долларов (Впоследствии он напился вдрызг и был заброшен
на борт шхуны торговцем, отплывающим в странные иностранные места, там он
встретил множество юных девушек, которые не носили слишком много одежд. Он
пережил много приключений и в конце концов умер, наступив на тигра. Так
хорошее дело обошло весь мир).
***
Диск Плоского Мира повернулся на блистательном фоне космоса, очень
аккуратно вращаясь на спинах четырех гигантских слонов, которые устроились
на панцире Великой А'Туин - звездной черепахи. Континенты медленно
проплывали, вращаясь в системах погоды, которые в свою очередь мягко
поворачивались против ветра, как танцоры кружащиеся в вальсе. Миллиарды тонн
географии медленно катились по небу.
Люди изучают такие вещи как география и метеорология не только потому,
что стоят на одной и промокают от другой. Эти предметы не совсем похожи на
настоящие науки. (Они не похожи на то, что можно установить на треножник, а
потом взорвать.) География - это всего лишь то, что изучают физики, да
может, еще несколько деревьев торчат из нее, а метеорология наполнена
восхитительным и захватывающим хаосом, и вообще очень сложна. Лето - это не
только время года. Это еще и место. Лето это двигающееся существо, и оно
уходит на юг для зимовки.
Даже на Диске Плоского Мира, с крошечным солнцем вращающимся по орбите
вокруг крутящегося мира, времена года сменяются. В Анк-Морпорке, в
величайшем из городов, Лето отпихнуло Весну, и в свою очередь получило
толчок в спину от Осени.
Говоря географически, в самом городе не чувствовалось никакой разницы,
хотя поздней весной пена на реке часто становилась приятного
изумрудно-зеленого цвета. Туманы весны переходили в туманы осени, которые
смешивались с дымом и копотью магических кварталов и мастерских алхимиков,
до тех пор, пока не становилось похоже, что они зажили своей плотной и
душной жизнью.
А время продолжало идти вперед.
***
Осенний туман наседал на полуночные оконные стекла.
Кровь текла струйкой на разорванные страницы редких книг с религиозными
размышлениями.
"Так нельзя", - подумал отец Тубелчек.
Следующая мысль была, что его тоже не надо было бы бить. Но отец
Тубелчек никогда не заострял внимания на подобного рода вещах. Люди
излечиваются, а книги никогда. Он протянул трясущуюся руку и попытался
собрать страницы, но снова опрокинулся назад.
Комната вращалась.
Дверь распахнулась. По полу заскрипели тяжелые шаги, один шаг, по
меньшей мере, и потом шум от волочения.
Шаг. Волочение. Шаг. Волочение.
Отец Тубелчек попытался сфокусировать взгляд.
- Ты? - прохрипел он.
Кивок.
- Собери... все... книги.
Старый священник смотрел, как плохо приспособленные для такой работы
пальцы собирают книги и аккуратно укладывают их в стопки.
Вошедший подобрал из обломков перо для письма, что-то аккуратно написал
на клочке бумаги, затем скатал его и осторожно засунул между губ отца
Тубелчека.
Умирающий священник попытался улыбнуться.
- С нами это не срабатывает, - прошептал он, маленький цилиндр у него
во рту раскачивался как последняя сигарета. - Мы... делаем... нашу... ж...
Наклонившись, фигура некоторое время внимательно наблюдала за ним, а
затем, очень осторожно, медленно наклонилась и закрыла глаза священника.
***
Коммандер Городской Стражи Анк-Морпорка, Сэр Самуэль Ваймз, нахмурился
своему отражению в зеркале и начал бриться.
Бритва - это меч свободы. Бритье - это акт мятежа.
Уже не первый день кто-то готовил ему ванную (каждый день! - никогда бы
не подумал, что человеческая кожа может вынести такое к ней отношение). И
кто-то раскладывал ему одежду (и какую одежду!). Кто-то готовил ему еду (и
какую еду! - он набирал вес, и знал об этом). И кто-то даже начищал ему
ботинки (и какие ботинки! - не изношенные ботинки на картонной подошве, а
надежные, крепко сшитые ботинки из замечательной блестящей кожи). Всегда был
кто-то, кто делал за него все это, но все же есть некоторые вещи, которые
мужчина должен делать сам, и одна из них - бритье.
Он знал, что леди Сибил не одобряла этого. Ее отец никогда не брился
сам. У него для
Далее для ознакомления