Джильда Муза
МАКС
Сердце бешено колотится, в висках стучит, капли пота стекают со лба, на
какой-то миг повисая на бровях, волосы спутаны. Он бежит, вернее, рывками
несется от куста к кусту, бросок - и он застывает в кустах, потом снова
отчаянный бег по траве, мимо дорожки, усыпанной галькой. Будь на нем мягкие
мокасины, он ступал бы по-кошачьи бесшумно. А он бежит в сандалиях,
перехваченных спереди ремешком, и малейший треск сухого сучка заставляет его
застывать в неподвижности. Еще вчера ночью он мирно гулял по лугам. Но было
ли то явью? Сердце колотится о ребра, пот струей катится по спине, тонкая
майка прилипла к телу. Коттеджи утопают в тени гигантских олеандров. В
зыбком свете луны, словно в глубине сцены, виднеется бело-голубой фасад.
Луну заволакивают облака, но его самого куда сильнее опутал клубок сомнений:
бежать... но куда? Спасибо тебе, Роланд, что ты меня предупредил. А,
впрочем, за что же, собственно, благодарить? За торопливые слова: "Беги,
Макс, беги, тебя решили убить"? При этом он дрожал, словно плющ, обвивающий
стены, и всем телом прижимался к двери, как бы опасаясь, что ее внезапно
могут распахнуть и тогда все увидят, что он, Роланд, встретился с ним в час
ночи.
Макс задыхается, в горле жжет, все сильнее подступает тошнота, бежать
дальше нет сил. Он останавливается у большого круглого миртового куста и
хватается за шею: прожилки на ней пульсируют так сильно, будто сердце стучит
здесь, прямо под кожей, а не в грудной клетке. Если бы не страх и
неимоверная усталость, он готов был взвыть, уподобясь смертельно раненному
зверю, в бок которому вонзилась стрела. А ведь всего полчаса назад он
блаженно спал на своей узкой кровати, накрывшись простыней. Ему снился
чудесный сон: будто он за несколько тысяч италир купил старинную библиотеку
на холме и теперь любуется ею. А за окном шелестели листья платана, и в
комнату проникали звуки музыки, баюкая его сон словно плавное скольжение
качелей.
Шум в висках немного стих. Макс выглянул из-за миртового куста, пытаясь
определить, куда бежать дальше - длинная дорожка справа минут за двадцать
приведет его к ограде, но хруст гальки будет отчетливо слышен в ночной
тишине, даже если идти босиком; слева же, почти сразу за тропинкой,
начинается густой лес. Правда, чтобы добраться до заграждения, ему придется
переплыть через озеро, а это займет не меньше часа. И все же осторожности
ради он предпочел именно этот вариант - так безопаснее. Он вновь
приподнялся, но в тот же миг в ближайшем коттедже зажегся свет; его отделяли
от коттеджа каких-нибудь десять метров.
Макс молниеносно спрятался за куст, а затем пополз в густую траву под
надежной защитой тени от мирта. Он ползет, словно хромая собака: в правой
руке зажаты сандалии, и он не может опираться о землю обеими руками. Нет,
его даже с собакой нельзя сравнить. Если собака никого не кусает, не портит
ковры, не пачкает на полу и не ворует оставленное в кастрюле мясо, то ее
никто не станет убивать только за то, что она собака. Это же нелепо. А его
хотят убить лишь за то, что он существует и одним этим мешает кое-кому
обделывать свои делишки. Трусы, подлые, низкие трусы!
Распахнулось окно, и в проеме возник чей-то силуэт. Макс различает
даже, как поблескивают стекла очков. А, это Деана, главный врач
Генетического центра. Ему не спится, он смотрит в небо, на подернутую
облаками луну. Он повернулся, потер лоб. Сутулый, с одутловатым морщинистым
лицом, он кажется еще старше в косом свете луны, прочертившем глубокие
темные полосы у глаз и над подбородком. Понятно, почему ему не спится:
должны же у него сохраниться остатки совести - ведь это не шутка убить
человека или, на худой конец, принять решение о его смерти. Под старость
остаются хотя бы угрызения совести, видно, они-то и мучают сейчас Деану, раз
он не в состоянии безмятежно спать после того, как полчаса назад вынес
смертный приговор. Он никак не отходит от этого проклятого окна. Из-за этого
он, Макс, не может подняться. Стоит ему выйти на тропинку, как этот убийца
Деана заметит и узнает его. А если даже не узнает, то сразу заподозрит, что
кто-то пытается бежать, а этим "кто-то" может быть только Макс. И тогда
Деана поднимет тревогу, сторожа бросятся в погоню, ловушка захлопнется и
ему, Максу, придет конец.
Сзади послышались шаги, скрип гальки, мужские голоса. Если они увидят,
что он прячется за кустом, то, само собой разумеется, спросят, что
случилось. Возможно, они тоже входят в совет семи, который решил умертвить
его (четырьмя голосами против трех). Тогда они сразу поймут, что он знает и
решил спастись бегством. И в довершение всех бед Деана не отходит от окна -
в лунном свете его серое лицо кажется маской покойника.
Макс поднимает голову, темное облако на миг обволакивает коттедж,
силуэт Деаны, миртовый куст, дорожку. Шаги приближаются, вот они уже совсем
рядом.
- Черт побери, какая темень! Почему они не зажигают фонари?
- В районе коттеджей свет выключают ровно в полночь. Вероятно, из
романтических побуждений.
"А, это Реверси и Пинкотти, ассистенты кафедры биохимии".
- Либо из соображений экономии, дорогой Пинкотти. Здесь, как видно,
экономят на всем, даже на времени.
Шаги постепенно удаляются, хруст гальки становится слабее.
Впрочем, Реверси и Пинкотти прибыли в центр всего две недели назад, они
не входят в совет семи.
Облако ширится, растет, за несколько секунд он сможет перебежать через
дорогу и спрятаться за первым же кустом. Только бы Деана отошел от окна. Но
он словно прилип к нему. А сейчас он, кажется, поднял руку и поднес ее ко
лбу. Макс с трудом различает силуэт Деаны, а ведь он отчаянно напрягает
зрение. Так неужели Деана, который даже не подозревает, что он прячется
рядом, в кустах, может увидеть его? Ждать дольше немыслимо - облако может
исчезнуть так же внезапно, как надвинулось, и вновь нестерпимо ярко
засверкает луна. И тогда ему не удастся перейти на другую сторону, хотя
дорожка неширокая, всего каких-нибудь метра четыре. Долго еще этот Деана
будет торчать у окна, точно часовой?
Раньше Деана казался ему строгим и решительным, но в глубине души
добрым и великодушным. А этот великодушный человек осудил его на смерть,
даже не посчитав нужным допросить. Как плохо он, Макс, знает людей! От
скольких иллюзий ему еще предстоит избавиться?..
Рядом протяжно застонала птица. Хоть бы все птицы в ночном лесу вдруг
застонали и закаркали, заглушив шум его шагов по предательской гальке!
Настал момент действовать.
Макс приподымается на локтях и, по-прежнему сжимая в руке сандалии,
встает во весь рост. У края тропинки он останавливается и в последний раз
окидывает бдительным оком коттедж его фасад и окна утопают во тьме. Макс с
величайшей осторожностью ступает босыми ногами по гальке; под порывами ветра
шелестит листва робиний и орешника; теперь его защищает одно только облако,
секунда-другая - и густой лес надежно укроет его и поведет за собой до
самого озера.
Когда до спасительных кустов оставался всего метр, дорогу внезапно
залило слепяще-ярким светом. Макс инстинктивно прыгнул через канавку и
спрятался в диком орешнике. Тихо. Деана не окликнул его, скорее всего он
вообще ничего не заметил. Снова застучало в висках и бешено заколотилось
сердце, но еще яростнее, еще настойчивее бьется одна мысль: бежать, скорее,
скорее, если он хочет остаться в живых.
Да, но у него есть преимущество: пока никто не знает о побеге, никто
его не преследует. Макс немного успокаивается. За несколько часов он почти
наверняка сумеет выбраться за ограду и скрыться либо в одном из ближайших
селений, либо в городе. Если в Генетическом центре. все спят, то его
преимущество во времени перед потенциальными преследователями будет весьма
существенным. А раньше чем эти негодяи сообразят, что он удрал, какой-нибудь
ранний турист или шофер Далее для ознакомления
