Пэт Мэрфи
Город несколько лет спустя
Pat Murphy. The City, Not Long After (1989)
Библиотека Старого Чародея - http://www.oldmaglib.com/
Сканирование и OCR - Paco, Вычитка - Аня
Мэрфи П.
М97 Город несколько лет спустя: Фантаст. роман / П. Мэрфи; Пер. с англ.
Е. Пшеничной. - М.: ООО "Издательство ACT", 2003. - 334, [2] с. - (New
Wave).
ISBN 5-17-018656-8
Сан-Франциско. Последний "островок свободы", переживший
страшную, уничтожившую едва ли не всех обитателей Земли "чуму
будущего" - и ставший своеобразным "убежищем" для тысяч "людей
контркультуры", сумевших обрести в Искусстве симбиоз с самой Душой
Сан-Франциско...
Город, на который вот-вот начнется атака нынешних "хозяев
планеты" - ценителей и блюстителей "закона и порядка"...
Смерть? Поражение? Вряд ли...
Мы ж из серебра-золота, Что с нами станется? Ну а вы, кто
останется, Молитесь за нас!
Вы читали "хиппи-утопии"?
Тогда почитайте "хиппи-антиутопию"!
Посвящается Неду, который понимает Дэнни-боя, как я никогда не понимала, и
Ричарду, которому пора бы уже привыкнуть: все, что я делаю, я делаю ради
него.
ПРОЛОГ
Свежий утренний ветер шевелил усики фасоли и ажурные морковные хвостики
на грядках в Юнион-сквер. Сан-Франциско спал. Над Городом летали сны.
В отеле святого Франциска, неподалеку от Юнион-сквер, Дэнни-бою снилась
небесная синева. При помощи малярного валика на длинной ручке в течение уже
многих часов он раскрашивал небо. Там, куда художник еще не дотянулся, оно
оставалось тревожным, свинцово-серым. Зато почти половина поверхности над
головой переливалась и искрила множеством оттенков, как речная вода на
солнечном свету. Васильковый переходил в цвет морской волны, затем в нежный,
почти лиловый оттенок, который на горизонте превращался в неустойчивый
зелено-серо-синий цвет океана на рассвете.
Постоянно меняющиеся темно-синие линии вдруг образовали контуры
женского лица. Сверху за Дэнни-боем наблюдала серо-голубыми прозрачными
глазами молодая женщина. Когда их взгляды пересеклись, она, смущенная,
спустилась с неба ему навстречу.
Город спал, и его сны витали над домами, проникая в мысли обитателей,
тревожа их покой.
Человек, который называл себя Роботом, спал, свернувшись калачиком на
узком топчане в задней комнате своей мастерской. Во сне он тоже творил -
собирал Ангела из кучи строительного мусора. Водопроводные трубы, которые он
нашел в одном из старинных домов, стали костями Ангела, мотки медной
проволоки, выдернутые из проложенных под землей кабелей, - его мускулами.
Огромные крылья прекрасного создания переливались золотом, собранные на
манер рыбьей чешуи из тысяч перекрывающих друг друга бутылочных крышек.
Робот приладил последнюю крышку и сделал шаг назад, чтобы полюбоваться
творением своих рук. Подняв глаза, он понял, чего не хватало Ангелу. В его
груди зияла черная пустота. Не было сердца.
Тихие шаги за спиной заставили творца обернуться. К нему приближалась
женщина, бережно неся что-то в руках. Робот не видел ее ноши, но слышал
сердцебиение, становившееся все отчетливее с каждым ее шагом.
Над Городом занималась заря. Блеклый серый свет упал на каменные
здания, окружающие Сивик Сентер Плаза, оживил безучастные лица статуй на
фасаде Публичной Библиотеки, в ногах которых вот уже много лет ворчливые
голуби вили свои гнезда.
В ветвях одного из деревьев на Плаза самой старой из населяющих Город
обезьян приснились Гималаи. Она видела, как в ярких лучах весеннего солнца
тают длинные сосульки, свисающие с крыш храмов. Капли падают на колокола, и
те отзываются мелодичным звоном. В тающих снегах начинают журчать первые
ручьи, вода утекает, и старая обезьяна морщит во сне седую мордочку. На
Город надвигаются Перемены.
Солнце уже встало. Вдоль Киркхэм-стрит по направлению к океану движется
маленькая женская фигурка. Женщина не торопится. В руках у нее нелегкая
ноша - хозяйственная сумка, набитая бутылками из зеленого стекла. Когда она
спускается по каменным ступенькам к пляжу, бутылки позвякивают, распугивая
чаек. Пронзительно крича, разозленные птицы поднимаются в воздух, словно
обрывки бумаги, подхваченные ветром. Не обращая на них внимания, маленькая
женщина продолжает свой путь вдоль берега, на котором отлив оставил
водоросли и какие-то щепки. По дороге домой она соберет щепки и растопит ими
свой камин.
Имя женщины - мисс Мигсдэйл. Одета она крайне практично: удобные
прогулочные ботинки на тонкой подошве, шерстяные носки, твидовая юбка и
куртка мужского покроя. Дисгармонию в наряд вносят инкрустированные
бриллиантами изящные золотые часы на запястье. Следует оговориться, мисс
Мигсдэйл любит все прочное, практичное и долговечное, а часы она нашла в
пыли рядом с одним ювелирным магазином. Очевидно, мародеры обронили их,
убегая. Честная женщина никогда не прикоснулась ни к одной драгоценной
безделушке, которые украшали витрины когда-то фешенебельных улиц, но
подобрала часы из грязи. Она ведь не украла их, а нашла. Что упало, то
пропало.
До Чумы мисс Мигсдэйл жила одна и работала библиотекаршей в соседней
начальной школе. После Чумы посвятила жизнь изданию собственной газеты -
"Вести Нового Города". Она все еще жила в маленьком одиноком домике и каждое
утро ходила на пляж отправлять послания. Город привык к ее ритуалу.
Вот и сейчас, подойдя к кромке воды, она ставит сумку на песок и
выбирает бутылку. Чтобы размять мускулы, женщина совершает круговые движения
правой рукой, а затем, подождав, пока вода отхлынет от берега, разбегается и
кидает послание в океан движением, отточенным за последние годы до
совершенства.
Когда-то в бутылках было вино. Сейчас каждая хранит маленький
прямоугольник с напечатанным текстом. Все послания разные. Иногда это
крылатые выражения (что-то вроде "Сколько людей, столько и мнений"),
иногда - ее собственные убеждения ("Я не верю в Бога: наверное, поэтому Бог
тоже не верит в меня"), реже попадаются короткие стихи - хайку или сонеты.
Отступив на шаг, чтобы набегающие волны не замочили ноги, мисс Мигсдэйл
провожает своих посланников взглядом. Это ее любимое время, когда
Сан-Франциско спит, а она уже бодрствует. Иногда она делит с Городом его
сны: русалка с длинными спутанными волосами поет ей прекрасные песни на
неизвестном языке, а огромный волк с красным платком на шее проносится мимо
по пляжу, приветствуя ее улыбкой, как заведено между добрыми соседями.
Вздохнув, мисс Мигсдэйл подхватила сумку и пошла вдоль кромки воды.
Мимо нее по песку с пронзительными криками пронеслась стайка мелких птичек,
похожих на заводные игрушки. Натолкнувшись на препятствие в виде кучи
водорослей, стайка рассыпалась, чтобы вновь сойтись через несколько метров.
Мисс Мигсдэйл тоже остановилась рядом с водорослями, заметив тусклый
блеск бутылочного стекла между спутанных плетей. Иногда она находила свои
собственные послания, прибитые волнами к берегу. Носком туфли она отчистила
находку от растений. Янтарно-желтая бутылка из-под виски - у нее никогда не
было таких. Женщина наклонилась и подняла бутылку. Сквозь желтое стекло
отчетливо видно письмо - скомканный листок бумаги. Дрожащими руками мисс
Мигсдэйл открутила крышку. За пятнадцать лет она ни разу - ни разу! - не
получила ответа. Тряся бутылку, мисс Мигсдэйл попробовала извлечь послание,
но бумага застряла в горлышке. Поняв тщетность своих попыток, она бросила
сумку и поспешила к волнорезу, около которого громоздились камни различных
размеров, прибитые к берегу штормами. Размахнувшись, женщина разбила бутылку
об один из валунов. Нашарив дрожащими пальцами письмо среди осколков, она
развернула его.
Бумага была вырезана из газеты, выпускавшейся до Чумы.
Далее для ознакомления