Харуки МУРАКАМИ
Перевод с японского А. Замилова. OCR GooDCoFF
МЕДЛЕННОЙ ШЛЮПКОЙ В КИТАЙ
Анонс
"Медленной шлюпкой в Китай" - первая книга короткой прозы японского
классика современной мировой литературы Харуки Мураками. "В ней представлена
большая часть того, что можно назвать моим миром ", - говорил об этой книге
сам автор. Безумный стилистический фейерверк, пронзительная нежность,
трагизм и юмор мировосприятия, романтический сюрреализм будущего автора
"Хроник Заводной Птицы" и "Послемрака" - впервые на русском языке.
Медленной шлюпкой в Китай
На шлюпку в Китай
Я тебя посажу,
Чтоб остаться с тобою вдвоем...
<Песня Медленной шлюпкой в Китай написана в 1948 г. американским
композитором и поэтом-песенником Фрэнком Генри Лёссером (1910-1969). - Здесь
и далее примечания переводчика. >
Старая песня
1
Когда я впервые познакомился с китайцами?
Рассказ мой начинается с этой археологической проблемы. Всевозможные
раскопки обзаводятся бирками, сортируются и анализируются.
И все же - когда я впервые познакомился с китайцами?
Наверное, в 1959 или 1960-м. Разницы нет. В том или ином году - отличие
невелико. А если быть точным - ничтожно. Для меня оба эти года - что
близнецы-уродцы в плохо сидящей одежде. И если бы в реальности можно было
сесть в машину времени и вернуться туда, мне бы пришлось попотеть, чтобы
отличить один год от другого.
Но даже при этом я терпеливо продолжаю работу. Раскоп ширится, новые
артефакты, хоть и в скромных количествах, но появляются.
О! Точно! В том году чемпионский титул в тяжелом весе оспаривали
Йоханссон и Петерссон. А раз так, достаточно пойти в библиотеку и проверить
спортивную рубрику в старых газетных подшивках. Тут-то все и выяснится.
***
На следующее утро я сел на велосипед и поехал в ближайшую муниципальную
библиотеку. Сбоку от входа в здание почему-то располагался курятник, где
пять куриц завершали то ли поздний завтрак, то ли ранний обед. Погода была
великолепной, и, прежде чем войти, я присел на плоский камень перед
курятником - выкурить сигарету. А пока сигарета курилась, я неотрывно
наблюдал, как птицы едят. Куры неугомонно клевали зерно. Они это делали так
суетливо, что походило на древние кадры дерганой кинохроники.
После выкуренной сигареты во мне что-то однозначно изменилось. Почему -
не знаю. Однако не понимая, что именно, отвлекшись от пяти куриц и одной
сигареты, такой весь новоиспеченный, я очертил перед собой две проблемы.
Первая: кого интересует точная дата моей первой встречи с китайцами?
Вторая: что мы - я и подшивка старых газет на столике в читальном
зале - еще должны между собою понять в этот солнечный день?
Резонные проблемы. Перед курятником я выкурил еще одну сигарету, затем
сел на велосипед и попрощался и с курами, и с библиотекой. Потому как нет
имени у парящей в небе птицы, у моей памяти нет дат.
Впрочем, дат нет фактически у всей моей памяти. Память у меня неточна.
Порой из-за этой неточности я ловлю себя на мысли, что должен кому-то и
что-то объяснить. Но когда дело доходит до объяснения - не знаю, что именно.
По-моему, точно понимать, что может объяснить неточность, - маловероятно.
Как бы то ни было, память моя поэтому жутко туманна, если так можно
сказать. Начало стремится назад, конец метит вперед, меняются местами мысли
и факты, иногда смешиваются мой личный и какой-то посторонний взгляд. Такое
даже памятью назвать уже нельзя. Поэтому за все свои школьные годы (шесть
странно-печальных лет послевоенной демократии, империя уже закатилась) точно
я могу вспомнить всего два события. Первое - эта история с китайцами, еще
одно - бейсбольный матч в какие-то летние каникулы. Тогда я играл в центре,
и в третьем иннинге у меня случилось сотрясение мозга. Случилось,
разумеется, не на ровном месте. Для матча нашей команде выделили только угол
стадиона старшей школы, что и стало главной причиной моего сотрясения.
Короче, преследуя со всех ног улетающий за мою базу мяч, я ударился лицом о
столб баскетбольного щита.
***
Открыв глаза, я понял, что лежу на скамье под какой-то полкой с
виноградом, день клонится к закату; первое, что я почувствовал, - свежесть
воды, окропившей сухое бейсбольное поле, и запах новой кожи от перчатки,
подложенной мне под голову. И вялую боль в виске. Я что-то бормотал. Не
помню. Потом приятели рассказали мне, пряча глаза, что именно. Вот что я
говорил:
- Все в порядке - если стряхнуть пыль, есть еще можно.
Откуда взялась эта фраза, до сих пор не могу понять. Видимо,
приснилась. Может, это был сон, в котором я нес хлеб для обеда нашего класса
и на лестнице упал, растеряв весь хлеб? Больше из этих слов я ничего
представить себе не могу.
Эта фраза по сей день - спустя двадцать лет - не выходит у меня из
головы.
Все в порядке - если стряхнуть пыль, есть еще можно.
И вот, удерживая эти слова в голове, я думаю о своем существе, о том
пути, который мне необходимо пройти. Еще я думаю о той точке, к которой, в
конечном итоге, естественным образом сводятся все мысли, - о смерти.
Размышления о смерти для меня - как минимум, занятие жутко созерцательное. И
смерть почему-то напоминает мне о китайцах.
2
В ту начальную школу для китайских детей, расположенную у сопок
портового города (название школы я напрочь забыл, поэтому для удобства буду
называть ее китайской; это, конечно, странное название, но, думаю, меня
простят), я попал, потому что в ней назначили проведение подготовительного
теста. Школ отобрали несколько, но из нашей на тест в китайскую отправили
меня одного. Причины не знаю. Скорее всего, какая-нибудь канцелярская
ошибка. Из нашего класса всех направили в ближайшую к нам школу.
Я останавливал всех подряд и расспрашивал об этой школе. Но никто
ничего о ней не знал. Говорили только, что ехать до нее полчаса на
электричке. А поскольку тогда я один никуда еще не ездил на электричках, то
для меня поездка эта стала равносильна путешествию на край света .
Китайская школа на краю света.
***
Через две недели, в воскресенье утром я в страшно мрачном настроении
наточил дюжину новых карандашей и, как было велено, уложил в полиэтиленовую
сумку бэнто <Бэнто - традиционный японский обед в коробочке с отделениями.>
и тапки. Осенний день был солнечный и даже несколько жарковатый. Мать
заставила меня надеть толстый свитер. Я один сел в электричку и, чтобы не
проехать нужную станцию, стоял всю дорогу у двери, внимательно разглядывая
пейзажи за окном.
Я сразу узнал школу - даже не глядя на оборот экзаменационной карточки,
где напечатали схему. Нужно было просто идти вслед за группой школьников,
чьи сумки тоже раздувались от обедов и тапок. Колонны десятков, сотен
школьников двигались в одном направлении по крутому склону. Странная
картина. Они не пинали на ходу мячи, не срывали кепки у малышей - просто
молча шли вперед. Их фигуры мне напомнили неравномерное вечное движение.
Взбираясь по склону, я продолжал обливаться потом в толстом свитере.
***
Вопреки моим смутным представлениям, снаружи китайская школа мало чем
отличалась от нашей; было видно, что со временем она тоже теряет лоск.
Темные и длинные коридоры, застойный воздух... За две последние недели школа
эта занимала все мои мысли, но увиденное меня разочаровало. Проходишь в
изящные ворота - и перед тобой длинный изгиб мощеной тропинки среди
кустиков, а на чистой воде пруда перед входом играют яркие лучи утреннего
солнца. Вдоль школы в ряд высажены деревья, и на каждом - бирка с пояснением
на китайском. Некоторые иероглифы я знаю, некоторые нет. Перед зданием -
двор Далее для ознакомления
