Анна Литвинова, Сергей Литвинов
Миллион на три не делится
ЧЕЛОВЕК БЕЗ ЛИЦА
Тихий, прозрачный вечер примирял Настю с жизнью.
Галдели бестолковые грачи, облачка в низком небе играли в салки, и
воздух был такой пушистый и сладкий, хоть продавай его вразвес, словно торт
в хорошей кофейне...
Настя валялась на свежескошенной траве и чувствовала себя частью
неспешной деревенской жизни. О городе напоминал только сотовый телефон - его
она таскала с собой даже в деревне: сильна была дурацкая привычка. "Ты б еще
компьютер в поле брала", - смеялась над ней тетя Нина. "А что, вот отдохну
немного - и буду брать!" - грозилась Настя. Но пока ее ноутбук лежал в избе,
в древнем советском сейфе, рядом с дядь-Петиными охотничьими ружьями.
Ни думать, ни читать, ни звонить в Москву не хотелось. Только вдыхать
пахнущий сеном воздух, и лениво следить за шустрыми облачками, и наблюдать,
как жирный грач вытягивает из земли очередного червя...
Насте нравилось валяться на сене за околицей. Ни людей, ни машин, ни
даже тракторов - только поле, и лес, и заросшее березами кладбище.
"По кладбищу одна не ходи", - пугал ее дядя Петя. Настя согласно кивала
и с интересом бродила между могилок, рассматривала портреты: старушки в
платочках и деды с лихо закрученными усами. "Им тут спокойно, - думала
Настя. - Не то что в Москве, где кладбища близ дорог или аэродромов".
Столичная суета отсюда, из села Колокольного, представлялась безумным и
выматывающим хаосом. Вот сейчас - девять вечера. В это время Настя обычно
уходит с работы и прикидывает, пока едет домой, планы на завтра. А потом,
пробившись через час пик, быстро ужинает и сидит за компьютером - до ломоты
в глазах и смятения мыслей, так что потом ворочаешься с боку на бок чуть не
до рассвета, когда уже снова нужно вставать и нестись в офис...
А в Колокольном время шло тягуче, лениво, перетекало из утра в день,
изо дня - в вечер, а потом в ночь... Время казалось чем-то малозначимым,
несущественным, а вечными были только поле, и воздух, и ленивый шепот
деревьев.
Настя сладко потянулась. Вот и еще один день прошел, пора домой -
ужинать молодой картошечкой и малосольными огурчиками, пить смешную, с
запахом мяты, самогонку и кормить сеном лошадь Минутку (единственная ее
здесь обязанность).
Уже наступили сумерки. Лес подернулся серой дымкой, избы уютно
засветились окошками. Кладбище, днем такое милое, теперь утопает во мраке -
только памятники белеют. При свете дня погост приветливый, а сейчас,
вечером... Сейчас - проскочить бы побыстрее мимо... Мало ли что... Тем более
что нервы расшатаны.
Настя, стараясь смотреть в сторону, спешно шла мимо кладбища. Но все ж
не удержалась, глянула.
И снова увидела ее. Фигуру в белом. Кажется, женщина. Горестно
склоненная голова. Лица не видно. Кажется, и нет его, лица. Только руки с
тонкими костлявыми пальцами молитвенно протянуты к ней, к Насте...
***
"У вас явная депрессия, - приговорил ее доктор. - Разве можно,
голубушка, так себя нагружать?"
Сама к доктору Настя не пошла бы ни за что. Заплатить сто долларов за
психоаналитика ее уговорил Олежек. А Настя бы и дальше примирялась с тем,
что голова раскалывается все чаще, и настроение хуже некуда, и ночами ей не
спится, все слышится, что по пустой квартире кто-то бродит. Но Олег властно
сказал: "Здоровье у тебя, Настя, одно, его беречь надо. Смотри, время сейчас
упустишь, а потом и до глюков дойдет, загремишь прямиком в психушку".
Настя не сказала Олежеку, что галлюцинации у нее уже были, но к врачу
пойти согласилась.
Отчего расшатались нервы - долго гадать не пришлось. Слишком много она
на себя взвалила. Вполне могла бы выбрать и поклонника попроще, и на
работе - сидела б тихим менеджером до самой пенсии. Но нет: так стремилась к
успеху, что сама себя загнала.
Настя работала в агентстве недвижимости. Начинала простым клерком, на
рожон не лезла, присматривалась, анализировала, тихонечко проводила
малозначительные сделки... Но невозможно было не замечать, что творится
вокруг. Вроде агентство и сильное, и богатое, и опытное, а сколько сделок
срывается! Настя не уставала поражаться хаосу, царившему в среде риелторов.
Вроде база данных по жилью практически безразмерна, умещается лишь в самый
многопамятный компьютер, и менеджеры опытные, с сертификатами, - а клиенты
часто уходят ни с чем. И почему уходят - по одной лишь глупости да по
безалаберности! Просит, скажем, заказчик "двушку" среднего класса, а его
начинают водить то по убогим "хрущобам", то по пижонским новостройкам. Или
заказывает клиент квартиру на Косинской улице, а его по ошибке везут на
другой конец города, на Касимовскую! "Наша проблема - от нашего богатства, -
решила Настя. - Слишком большой выбор. В одной базе данных теснятся и
апартаменты в сталинских высотках, и жалкие "гостиничные" с трехметровой
кухней. Менеджеры не могут найти нужный вариант из многих тысяч предложений.
А проблема-то - решаема!"
Именно она и предложила очевидное: систематизацию. В одну директорию
поместить "сталинки", в другую - "хрущевки", в третью - "брежневки" и так
далее... И не просто предложила, а написала соответствующую программу -
даром, что ли, в МИФИ училась!
Ее инициатива пришлась начальству по вкусу. В поощрение Настю возвысили
до ответственных сделок, а потом и до руководства отделом "брежневок".
"Брежневки" - жилье в девяти- и двенадцатиэтажных панельных домах -
покупали небогатые, въедливые, занудливые клиенты. Насте доставалось за
все - будто это она строила крошечные кухни, бестолково планировала комнаты
"распашонкой" и потолки высотой два шестьдесят, от которых развивается
клаустрофобия.
Приходилось оправдываться и за комаров, что зимой и летом гнездятся в
подвалах, и за вид из окон: вечно на автотрассы, железные дороги, заводы.
Однако клиенты хоть и ворчали, но шли к Насте сплошным потоком:
"Рекомендовали нам именно вас, девушка, очень рекомендовали. Говорят, вы
чудеса творите".
Двадцать - двадцать пять сделок в месяц приносили Насте уверенность в
своих силах и живые деньги американскими зелеными купюрами. С каждой
проданной "брежневки" капал ей реальный немалый процент.
Настя отказалась от извечных сосисок и перешла на парное мясо и
круглогодичные фрукты. Не уставала поражаться искусству дорогих модельеров,
с удовольствием покупая одежки и мягкую, удобную обувь. Не экономя,
отремонтировала квартиру, обставив ее дорогой уютной мебелью. С радостью
выехала пару раз в Европу. И наконец-то отправила в отставку неудачника
Макса.
Макс прилепился к ней еще на первом курсе: кареглазый, вечно тоскливый,
с нервными пальцами. В общем, вылитый Грушницкий. Один в нем плюс и был -
Настю он любил всякую: и нестриженую, и в джинсах, и в дурном настроении.
Вместо Макса появился Олежек - обаятельный, ироничный, успешный парень,
работавший системным администратором в американской фирме.
Олежек, не чета Максу, всегда держал Настю в колком, волнующем тонусе.
Рядом с ним нельзя было позволить себе чуть заметное пятнышко на кофте,
подрастрепавшуюся прическу, дурное настроение... Олег предпочитал идеальных
девушек - и Настя изо всех сил стремилась соответствовать идеалу. Тяжело,
конечно, после работы пыхтеть в тренажерном зале, и задыхаться под маской из
грязи Мертвого моря, и до рези в глазах листать модные журналы... Зато под
цепким взглядом Олега Настя выбросила три пары нелепых, не по фигуре,
джинсов, безжалостно отказалась от удобнейших мокасин без каблуков - в
пользу острых шпилек... И оборотилась в наистильнейшую во всем риелторском
сообществе девушку.
Даже генеральный директор - и тот заметил ее преображение, позвал на
ленч в "Циркус", пообещал: "Готовься, Анастасия, я тебя скоро со "вторички"
на элитную недвижимость переброшу. Слишком ты хороша
Далее для ознакомления