Танит Ли
МИЛЫЕ МОРДОЧКИ, ЛАПКИ-ЦАРАПКИ
В одной горной деревне, у самой верхушки мира, где вершины гор -
словно мечи из снега, жили две молодые женщины. Однажды утром та, которая
помоложе, пришла к той, которая постарше.
- Аннасин, - сказала та, которая помоложе, - я пришла тебя
предупредить.
- Предупредить о чем?
- Говорят, перевал очистился от снега и к нам идет человек.
- Какой человек? И что мне за дело до этого человека. Или, по-твоему,
мне нужен муж?
- Нет, он охотник на ведьм.
И тогда та, которая постарше, а ей было тогда двадцать лет и три года,
присела на стул и сказала:
- Я не ведьма.
- Правда? А люди думают наоборот. И знаешь, что странно - я обошла все
дома с этим известием, и многие женщины тут же белели лицом и отвечали мне:
"Я не ведьма".
Аннасин сказала:
- Уходи, Марисет. Это все бредни. Пустые бредни.
Марисет кивнула и вышла.
Аннасин сидела и думала. Про зиму, когда она зажигала огонь, просто
щелкнув пальцами. Про летние ночи, когда она танцевала на сочных горных
лугах и потом воспаряла как будто до самой луны. Она лечила кашель и зубную
боль. А на одного парня, который пытался завалить ее в лесу, она наслала
такую боль в животе, что его аж скрутило.
Аннасин поставила в печь пироги, но на сердце было тревожно и тяжело. А
через час к ней вошла стройная серая кошка - бледная, словно небо перед
рассветом.
- Пойдем со мной, Аннасин, - сказала кошка. - Пойдем со мной, потому
что так надо. - Она говорила человеческим голосом, и Аннасин, пока слушала
этот голос, вдруг почувствовала, как ее тело стремительно уменьшается, и вот
она уже стоит на полу на четырех лапах, и ушки торчат на макушке, и хвост
метет рассыпанную муку, и серый нос втягивает в
себя запах пекущихся пирожков.
- Ведро воды на тебя, Марисет, - сказала Аннасин.
- Пойдем, - сказала Марисет.
Они вместе вышли из дома и направились вдоль по улице.
Никто на них и не смотрел, на двух кошек. Они прошли за поленницами,
под тенью загонов для коз, и даже козы с их желтыми глазами - но не желтее
кошачьих глаз Аннасин с Марисет - не попытались их остановить.
Аннасин с Марисет добрались до подножия холма за деревней. Поднялись на
холм и на второй холм - повыше. Прошли сквозь сосновый лес и оказались на
пастбище, куда пастухи водят летом коз. Там еще оставалось немного травы, а
вокруг громоздились горы с вершинами, словно мечи из снега, а над горами
синело небо.
- Пойдем к водопаду, - сказала Марисет.
И они побежали по влажному торфу, к подножию гор, где пенился водопад.
За стеной ревущей воды, в пещере синих цветов, они уселись на камне,
поросшем мхом, - две серые кошки.
- Теперь мы пропали, - сказала Аннасин.
- Теперь мы в безопасности, - отозвалась Марисет.
Но Аннасин помнила, что ее юное тело осталось в доме - на стульчике
перед печью, и она знала, что Марисет тоже оставила свое тело в своем доме,
у церкви.
- Что скажут люди? - сказала Аннасин.
- Они скажут, что души покинули нас, - отозвалась Марисет, - и нас
оставят в покое.
- Что-то я сомневаюсь.
Марисет вымыла язычком лапы и развалилась в цветах на спинке.
- Быть кошками - это не самое страшное. Есть вещи похуже.
- Например, умереть, - согласилась Аннасин.
- Кто знает, - сказал незнакомый голос, - может быть, умереть - это не
хуже, чем жить. Может быть, это лучше.
Еще одна кошка вошла в пещеру. Вернее, не кошка, а кот - со всем своим
гордым и крепким котиным хозяйством под гладким черным хвостом, выставленным
на показ, согласно кошачьему этикету. Потом кот опустил черный хвост,
повернулся к ним мордой, подошел и вежливо ткнулся носом сначала в нос
Аннасин, а потом в нос Марисет. Он был весь черный, даже язык у него был
черный, даже глаза были черными, словно черный янтарь, и только на лбу было
желтое пятнышко - яркое, точно примула.
- Отныне и впредь, - сказал кот, - мы будем общаться на языке кошек.
- К сожалению, мы не знаем его, уважаемый, - сказала Марисет. - Мы не
настоящие кошки.
- Значит, вам надо ему научиться, - ответил кот, - потому что, по мне,
вы вполне настоящие. Прежде всего я представлюсь, - добавил он. - Меня зовут
Стрела.
Аннасин с Марисет переглянулись, сверкнув желтыми глазами. Да, кот
говорил на чужом языке, но они его поняли сразу и без труда. А когда сами
попробовали заговорить, то оказалось, что говорят они бегло и гладко.
- Стрела - красивое имя, - сказала Марисет. - А кто тебя так назвал?
- Я сам. У меня было другое имя, но потом я назвал себя так в память о
своем падении, прямом и ровном, подобно полету стрелы.
- Падении? - переспросила Аннасин. - Ты откуда-то упал?
Черный кот посмотрел на нее насмешливо.
- Воистину так, я упал. Надо ли говорить, куда и откуда?
Марисет нервно пискнула, а Аннасин принялась ловить несуществующих
блох. Обе уже догадались, что разговаривают с падшим ангелом.
Стрела, однако, держался непринужденно и запросто. Он улегся среди
цветов и сказал: - Был большой спор относительно малой вещи. Догадайтесь,
какой?
- Ты хотел стать царем, - отважилась Марисет.
Черный кот рассмеялся, как смеются кошки, и сказал:
- С чего бы мне или кому-то из нас вдруг захотелось в цари? У царей
много забот. А нам и так было неплохо. Нет, вот как все было. Понимаете, мы
увидели их в саду, мужчину и женщину. И мы обсудили, что видели, и сказали:
"Смотрите, он создал их неравными. Мужчина - он тоже мудрый, но не такой
мудрый, как женщина. И это несправедливо". И мы
пошли к нему и сказали, что думали, в те времена он был еще доступен.
Он, кажется, удивился и сказал нам, что мы ошибаемся, ибо по его замыслу все
должно быть наоборот: женщина не должна быть мудрее мужчины - он должен быть
мудрым, а она должна слушать его. И наш князь - вы узнаете его имя, - он
рассмеялся, и смеялся, пока не лишился чувств. Каким он был совершенным,
каким красивым, когда лежал у ног... у его ног, с распростертыми крыльями и
разметавшимися волосами цвета чистейшего золота. И тогда он разгневался. Он
изгнал нас из своих чертогов. Мы пали. Но сначала мы выпрыгнули из
хрустальных окон.
Аннасин принялась мыть лапкой за ухом. Она не решилась что-либо
сказать. Но Марисет - та, которая помоложе - подбежала и затеяла игривую
возню со Стрелой, который был падшим ангелом. Они катались в цветах, и
брыкались лапами, и легонько покусывали друг друга, и смеялись пронзительным
мяу-мяу.
Наконец Аннасин сказала:
- Значит, мы настоящие ведьмы.
- И почти настоящие кошки, - сказал Стрела, вспрыгнув на камень и
поджав хвост, который пыталась куснуть Марисет. - Но кошки тоже не такие уж
славные и безобидные существа. У них милые мордочки, но у них острые зубы и
острые когти - мягкие лапки-царапки.
- Наши тела, - сказала Аннасин, - остались дома.
- Может быть, их никто не найдет, - сказала Марисет.
Они спустились к речушке под водопадом и наловили на ужин рыбы. Конечно
же, они съели ее сырой, и никогда еще рыба не была такой вкусной и нежной,
трепетной и прохладной - из горной речки.
После ужина они спустились с холмов и остановились, глядя на деревню в
вечерних сумерках. Окна домов светились красным - там уже зажигали огни. Над
трубами вился дымок. На постоялом дворе, где странники останавливались на
ночлег, стояла пара распряженных лошадей, и яркая лампа горела в окне.
- Он приехал, этот охотник на ведьм, - сказала Аннасин.
- Хорошо, что мы кошки, - сказала Марисет.
- Я расскажу вам сказку, - сказал Стрела. И он рассказал.
Первая сказка - "Кошка из очага".
Жила-была женщина. Она не видела в жизни ничего красивого - только,
может быть, небо, - но у нее не было времени, чтобы смотреть на небо. Она
родилась и жила в блеклом, унылом, пустынном краю, а в тринадцать лет ее
выдали замуж за жестокого неотесанного мужлана, который обращался с ней как
с рабыней, и бил ее смертным боем, и держал в страхе. Далее для ознакомления
