ВИКТОР КОСЕНКОВ
МОЕ ЧЕРНОЕ СЕРДЦЕ
Читая текст, помните: этот рассказ не про то.
Автор
Мне часто снятся рыбы. Они плывут ко мне через зыбкую ткань сна. Их
много. Они приближаются и смотрят на меня своими холодными глазами. Во сне я
называю их имена, И плачу. По крайней мере, после таких снов подушка мокрая.
Иногда от крови. Это плохо установленная мембрана в носу начинает
кровоточить. Так бывает, когда подключаешься чаще обычного. И когда плачешь.
Я помню рыб по именам. Старым именам тех, кто утонул в первое подключение, и
новым именам тех, кому не повезло.
Подключившись один раз, подключаешься навсегда.
Мне снятся рыбы, которые плывут зимой подо льдом, а над ними
непробиваемая твердь. И трудно дышать.
Глупые рыбы, несчастные, смиренные, холодные...
Они висят сутками. Неделями болтаются, как забытые на дереве груши,
облепленные проводами и шлангами жизнеобеспечения. Рыбы, плавающие в
собственном соку затхлого воздуха квартиры-пенала. Мертвые рыбы виртуального
мира. Обреченные на вечное одиночество там, за гранью этого мира. Они
оставили пустую оболочку тут, среди нас, а сами ушли. В глубину.
Попали в ловушку, когда подключились. Всего один раз. Подсели на самый
лучший наркотик всех времен и народов. Один раз и навсегда.
Мне снятся "рыбы".
Я проснулся от холода. В щели комнаты сквозило. Там, снаружи, дул
северный ветер. Злой, холодный, но чистый. Было бы значительно хуже, если бы
с юга наносило свалочной гарью и заводским смрадом. А так город кутался
потеплее в искусственную дешевую шерсть и терпел, наслаждаясь чистотой
морозного воздуха, которым можно дышать без респираторов.
Натянув одеяло на голову, я свернулся в клубочек и попытался сохранить
жалкие остатки тепла. Надо было хорошенько выспаться. Очень давно я читал
книгу автора, жившего черт знает когда, еще до Прорыва. Он описывал жизнь
таких, как я. Смешно. Я даже пытался запомнить какие-то слова... Сейчас все
стерлось из памяти, но впечатление нелепицы осталось. Какой-то удивительный
набор из благ цивилизации, которые недоступны тем, кто подключился. Один раз
и навсегда. Наркотики, богемная жизнь, разудалый секс, бессонные ночи.
Удовольствия, которые не может себе позволить такой, как я. Импланты,
мембраны, разъемы, каналы "вход-выход", устройства расширенной памяти. Все
эти сложные, сверхвысокотехнологичные устройства - божества, позволяющие
таким, как я, существовать, подключившись. Они требуют своих жертв. Если
кто-то думает, что он сможет жить, как прежде, после внедрения первых
мембран и каналов, то он сильно ошибается. Подключение раз и навсегда
изменит его существование. Наркотики, безудержные ночные удовольствия и
иногда даже любовь остались позади. Любая перегрузка теперь может убить.
Только здоровый образ жизни. А любая дурь выжжет лучше, чем глоток напалма.
Но ведь есть подключение. Чтобы навсегда стать другим. В этом давным-давно
умерший вместе со своими книгами писатель был прав.
Комнатка была паршивой, как, впрочем, и гостиница, где я остановился.
Из щелей дуло, в санузле текла вода, со стен, тихо шурша, оползала краска.
Обыкновенная, гадкая ночлежка, где можно остановиться за полмонетки и не
бояться полицейского патруля, голодных бомжей и насекомых, заползающих под
кожу, пока вы спите. В остальном это временное пристанище ничем от подвала
не отличается.
И спать в нем почти невозможно.
Преодолев себя, я откинул одеяло и сел. По голым ногам пробежал
нахальный холодок, и кожа покрылась мурашками.
Мембраны снова кровоточили. Дотронувшись до носа, я обнаружил на ладони
красный след. Пришлось вытаскивать из аптечки диметазин и капать, сверяясь
по бумажке с инструкциями. Хотя, наверное, разбуди меня среди ночи, я мог бы
наизусть без запинки пересказать все правила использования, побочные эффекты
и противопоказания этих капель. Сейчас внутри меня сотни, тысячи, сотни
тысяч маленьких, невидимых глазу существ находили поврежденные ткани,
очищали операционное поле, укрепляли стенки, присоединяли, закрывали,
сужали. Нелепо задрав голову, я рассматривал два флакончика диметазина на
свет. Где-то там, в этой мутноватой жидкости, ожидали своего часа маленькие
дети Прорыва. Такие же, но чуть-чуть другие, работали на человечество день и
ночь.
В носу защипало. Я зажмурился. В ближайшие несколько дней мембраны
будут работать лучше новых. Ио через некоторое время снова начнутся боли,
удушье в момент подключения и ночные кровотечения. Употреблять диметазин
чаще одного раза в две недели не рекомендовалось. Остатки наномеханизмов,
составляющих основу препарата, должны были покинуть организм. О тех, кто
перебрал с детьми Прорыва, ходили жуткие легенды. Я уже выбрал полный
возможный лимит, и теперь придется терпеть. И вспоминать Серого-М, левого
хирурга, который по какой-то причине так дерьмово внедрил мне мембраны.
Конечно, самыми лучшими специалистами по внедрению имплантов были
вьетнамцы. Бог знает почему, вшитое ими держалось лучше, приживалось легко и
не создавало проблем. Но идти к "желтым" было западло.
Ноги окончательно занемели от холода, когда лекарство наконец
прекратило свою деятельность. Стало легче дышать. Я встал, распрямил спину,
чувствуя, как шевелится под кожей "вход-выход". Я не подключался уже
несколько дней, и теперь вдоль позвоночника ощущался легкий зуд, но
расчесывать каналы было нельзя.
Где-то за стенами, за несуществующими окнами, за муравейником жилых
пеналов, стоял октябрь. 2070 год. Сорок лет после Прорыва. Цивилизация
открыла безграничный макрокосм и сумела населить его работящими, послушными
существами, не видимыми глазом. Теперь все человечество медленно погружалась
внутрь себя же, обнаруживая все новые и новые миры на блестящих гранях
песчинки, обкатанной Океаном. В небо смотрели только чуткие уши радарных
антенн метеоритной угрозы. Бесчисленные россыпи звезд, Млечный Путь,
планеты - все это было забыто. Земля плыла в пустоте, с трудом прокладывая
себе дорогу через метеоритную пыль. Люди осваивали внутренний мир. Удаляясь
от солнца.
Где-то за стенами, за несуществующими окнами и муравейником жилых
пеналов, был октябрь. Огромный мир, увеличивающийся внутрь, был заселен
десятью миллиардами существ, более семидесяти процентов из которых
составляли "цветные". Негры, арабы, китайцы, вьетнамцы, корейцы, албанцы,
цыгане - вся эта черноголовая орда расселилась по Земле с ужасающей
скоростью, проникла во все сферы жизни. И вот буквально за несколько лет
стало невозможно найти место, где на вас бы не пялились раскосые, черные,
жадные глаза. В этом мире стало трудно жить таким, как я, он словно сделался
грязнее. Появились "черные" банки, корпорации, заводы, фирмы. Везде и
повсюду. Негры, арабы, китайцы. Негры, арабы, китайцы. И снова, и снова. С
какой бы радостью я залез сейчас в вагон метро и сел на место, над которым
написано "Только для белых". Пусть в самом конце вагона. Но и в этой
унизительной радости нам было отказано. Мы, три миллиарда чистых белых,
теперь живем в клоаке. Выброшены на помойку. Где живут... эти. Они
превратили наш мир, наш мир, в подобие своего.
Но остались еще такие, как я, - Виртуальные Наци, лучшие представители
вымирающей белой расы. Подключившиеся раз и навсегда, уничтожающие "черные"
банки, наносящие жестокие раны "черным" корпорациям. Мы ведем нашу войну.
Каждое подключение придает смысл борьбе.
- Если цвет, то белый. Если идти, то до конца. Если подключился, то раз
и навсегда, - бормота\ я девиз "Вирхуальных Наци", обливаясь холодной водой
под душем. - Если цвет, то...
"Виртуальные Наци" было агрессивным и нелегальным крылом официальной
организации "Белое Братство". Братство защищало права белых по всему миру и
добилось Далее для ознакомления
