МИХАИЛ ХАРИТОНОВ
МОРГЕНШТЕРН
В центре Галактики взорвалась звезда.
Причина катастрофы была крайне банальна: лишний вес. Старое, хорошо
пожившее светило, с массой около десяти солнечных, и железным ядром весом
приблизительно в два Солнца, было обречено на подобную смерть.
Нейтронизация звёздного вещества вблизи ядра приводила к образованию
нейтрино. Эти легкомысленные частицы, крайне слабо взаимодействующие с
веществом и легко пронизывающие насквозь целые планеты, из-за огромной
плотности внешних оболочек светила оказывались ими захвачены. Полонённые
частицы, пытаясь вырваться, создавали конвекционные течения в оболочках,
нарушающие эддингтоновское равновесие звезды. В конце концов, они разорвали
её на части. Выделившейся энергии хватило на кратковременную, но эффектную
иллюминацию Галактики.
Резкое изменение формы макрообъекта (от покойного солнышка остались
буквально клочья с небольшой чёрной дырой в центре) привело и к иным, менее
тривиальным последствиям. В геометрическом центре взрыва возник импульс
отрицательной вероятности. Из разлома пространства излилась cила, известная
человечеству как "мана", "эманация", "негэнтропия", "энергия сущности",
"сперматический логос", "дыхание Брахмы" и "Творящее Слово".
Четырнадцать миллиардов лет назад эта сила создала Вселенную из
ничего. Теперь она являла своё могущество крайне редко - лишь когда ей
удавалось прорваться сквозь пространство и материю. Взрыв звезды освободил
её, хотя и ненадолго.
Большая часть потока негэнтропии ушла во внегалактическое
пространство. Около десяти процентов было захвачено вероятностной
плоскостью Галактики, и начало распространяться в ней. Вероятностные
плоскости звёзд и планет играли роль линз и зеркал. Вторичные потоки
сходились, рассеивались, смешивались, отражались.
Узкий луч Силы, сфокусированный двойной звездой, прошёл через
атмосферу огромного планетоида. В ней родились микроскопические организмы,
связывающие метан. Через несколько тысячелетий они использовали все
запасы - после чего благополучно вымерли, так и не поняв, что жили.
Эхо минус-вероятностной волны накрыло планету земного типа. На ней
имелась жизнь, хотя и довольно примитивная. Эволюционный взрыв, порождённый
Силой, привёл к появлению сразу трёх разумных рас, быстро уничтоживших друг
друга.
Два фронта потока столкнулись в хромосфере одинокой звезды, лишённой
спутников. Это послужило причиной возникновения странного существа из
раскалённой плазмы. Ему потребовалась тысячная доля секунды на автоэволюцию
и познание законов мироздания, и примерно столько же - на установление
контроля над физической реальностью. После этого и сама звезда, и все
объекты в радиусе ближайших пятидесяти световых лет исчезли в
гравитационной воронке.
Зато расплавленная железная оболочка астероида, вращавшегося вокруг
голубого гиганта, оказалась совершенно непригодной для рождения каких бы то
ни было существ. Но прекрасный металлический кристалл, в который
превратился астероид, заслуживал, пожалуй, восхищения эстетов, если бы
таковые нашлись поблизости.
Через четверть миллиона лет многократно отражённый поток Силы достиг
ковариационной окружности Галактики. В этом относительно спокойном месте,
где шансы на столкновение небесных тел минимальны, располагается
галактический "пояс жизни": ожерелье звёзд с обитаемыми планетами. К
таковым относился и жёлтый карлик с десятью спутниками. На одном из них,
третьем по счёту, существовала развитая биосфера, и даже имелась одна
разумная раса. Столкновение потока с планетой могло бы - при определённых
условиях - привести к непредсказуемым последствиям.
К счастью, эти условия соблюдены не были. Поток шёл мимо вероятностной
плоскости системы. Дыхание Брахмы безопасно рассеивалось в пустоте.
* * *
Российская Федерация, Москва.
Яна стояла в вестибюле и скучала. За окном было темно: Москву
накрывали тоскливые осенние сумерки. С улицы, от киосков, доносился унылый
крик лотошного зазывалы - "фааааартуна, лаааатерея!" Время от времени в
каком-то далёком кабинете заполошно надрывался телефон.
Окружающий мир по эту сторону стекла напоминал декорацию к
малобюджетному триллеру: ободранные стены, моргающие лампы-трубки, и прочая
мелкая пластика. Самым забавным предметом обстановки был раскоряченный
фанерный щит-указатель с многочисленными надписями типа "Орто-Дент Плюс
(зубной камень ультразвуковым методом) 5 эт. комн. 504", или "Мебель из
Италии - прямые поставки". Особенно интриговал загадочный "Приём вещей у
населения". От надписи отходила кривая стрелка, указывающая почему-то под
лестницу. Там белела огороженная верёвочками горка строительного мусора:
цемент, прикипевший к жестяному корытцу, ведро с окаменевшим варом,
какие-то поломанные доски со следами побелки. Яна от скуки стала
воспоминать, откуда всё это взялось, и в конце концов до неё дошло, что она
видела это ведро и эти доски ещё при приёме на работу.
Практически весь первый этаж был сдан руководством Института под
коммерческие конторы, третий и выше - тоже. На второй этаж не ходил лифт, и
конторы на нём не прижились. Возможно, поэтому от бывшей лаборатории
Яковлева кое-что сохранилось. Пришлось, конечно, поужаться: в бывшем
машинном зале и смежных комнатах разместилось турагентство, в маленьком
кабинете устроилась нотариальная контора, а в большой (где раньше сидел сам
Яковлев) вселилось нечто, именующее себя "ООО Люэс". С "Люэсом" у Яковлева
были какие-то специальные отношения: одно время Яна каждый вечер видела
шефа, выходящего из бывшего своего кабинета в полуобнимочку вместе с ихним
главным. Через полгода Яковлев купил себе подержанную "Ауди", и перестал
появляться в Институте совсем.
Яна к тому времени уже собралась уходить: её брак разваливался, из-за
чего опять начались проблемы... с этим самым. Тогда она выкарабкалась
(спасибо Герману), но надо было как-то брать себя в руки и начинать самой
зарабатывать на жизнь. В Институте денег не было. Пришлось уйти, а не
хотелось: у неё были неплохие математические способности, и она любила
звёзды.
Зайцев появился, когда Яна уже собралась идти наверх сама. За
последние полгода он не изменился: та же мордашка со старческими веснушками
на лбу, тот же робкий взгляд из-под бифокальных очочков, та же куртёнка
болотного цвета, кое-как пристроенная на сколиозном плечике.
- Ой, простите, Яна Валерьевна, я, э-э... припозднился сегодня, -
затараторил Иннокентий Игоревич, на ходу яростно скребя дно кармана в
поисках ключа. - У нас теперь интернет есть, провели от Академии, вот я и,
того, засел... осваиваю... - он смущённо потёр нос. - Статью свою нашёл
старую. Представляете, на американском сервере нашёл... э-э... ну то есть
перевод, конечно. Мой студент... он в Массачусетском теперь, представляете?
Так вот он перевёл. Хороший такой парень, толковый, я его помню... - Яна
недовольно шевельнулась, и Зайцев тут же поправился: - Извините, это я так.
Вам неинтересно теперь уже... Пожалуйста, ключик. Вы уж там, пожалуйста, не
очень долго. Кофе если... кофе в левом шкафчике, вода там же, банка целая,
фильтрованная у меня вода... с горелкой только осторожнее, а то ведь
охрана... э-э... в общем, вот, - он неловко сунул ей в руку тёплую
железячку, - Всего доброго, Яна Валерьевна. Ключик потом на прежнее место
положите...
Не дождавшись ответа, он засеменил прочь, неловкими движениями
натягивая на себя куртку.
Зайцев был ей обязан. Прошлой зимой у его жены, Светланы Яковлевны,
случился приступ - прямо на работе. Она лежала на холодном дерматине, а
сонный мужик со "скорой" позёвывал, пожимал плечами и бурчал что-то вроде
"укольчик Далее для ознакомления
