Штерн Борис Гедальевич
ГОЛАЯ ДЕВКА,
ИЛИ
ОБНАЖЕННАЯ С КУВШИНОМ
Раньше санаторий назывался "Донбасс", а теперь "Химволок-
но". Когда шахтеры перебрались в новый санаторий, в Крым,
они оставили здесь статую шахтера с отбойным молотком - не
тащить же его с собой? Новые хозяева не стали сносить шахте-
ра, но установили рядом с ним в клумбе целеустремленного мо-
лодого парня в облегающем комбинезоне.
Этот парень, чуть не падая, устремлялся в небо, держа в
задранной правой руке клубок орбит с шариком в середине.
Завхозы слабо разбираются в искусстве, но Коробейникову
обе статуи нравились. Нормально. Украшают. Впрочем, сейчас
ему было не до искусства. Он лежал в больнице в предынфарк-
тном состоянии, а санаторий остался без завхоза и без прис-
мотра. Дела там творились хуже некуда - садовые скамейки
выкрасили не зеленым, как положено, а радугой; кинофильмы
крутились очень уж подряд французские, а санаторные собаки
бегали где придется и никого не боялись.
"Странно, почему так на душе хорошо? - раздумывал главный
врач санатория, нюхая сирень, заглянувшую в открытое окно. -
Какая-то такая духовная раскрепощенность... с чего бы это?
Не к добру..."
Весь май главврач умиленно что-то нюхал, но однажды услы-
шал за окном знакомый раздраженный голос:
- Здесь нельзя ходить в купальниках, вы не в притоне. Мы
сообщим по месту работы о вашем недостойном поведении.
Это вышел на работу спасенный врачами Коробейников.
Его скорбный голос завис над санаторием, как серый дири-
жабль. Сирень вздохнула и сразу же отцвела. Собаки поджали
хвосты. У главврача начался насморк.
А Коробейников уже стоял на обрыве с блокнотом в руках.
Под ним загорали и плавали в Черном море сплошные кандидаты
наук, народ не простой; а он отмечал в блокноте мероприятия
на весенне-летний период. Скамейки перекрасить, дворнику
указать, с плотником надо что-то делать. Потом он направился
к главному корпусу, где поймал за рукав дворника Борю, весе-
лого человечка лет пятидесяти, и указал ему на заляпанную
птичками статую шахтера с отбойным молотком.
- Что я вам, нанялся?! - вызверился Боря. - Крепостное
право?! Я и так один за всех вкалываю, так теперь мне еще
шахтера мыть?
(Боря был в плохом настроении, потому что буфетчица не
оставила ему на рубль пустых бутылок за то, что он перенес
ей на пляж ящик с пивом.)
- Я два раза повторять не буду, а не хочешь - по собс-
твенному желанию! - привычно ответил Коробейников, а Боря
показал ему в кармане фигу.
Коробейников начал огибать главный корпус, думая о том,
что давно пора поставить вопрос о Борином безответственном
поведении на профсоюзном собрании. Он сделал еще один шаг
и... увидел обнаженную женщину.
Коробейников окаменел. Блокнот выпал из рук. Ничего по-
добного он и в мыслях не держал! Какая-то ладная особа с
бедрами, как бочки, направлялась к обрыву в сторону моря,
придерживая на плече кувшин и помахивая свободной рукой.
Она была совершенно... не одета.
Коробейникову стало так стыдно, что он отвернулся и спря-
тался за угол главного корпуса. "Совсем молодежь очумела...
- подумал он. - Куда она прет с кувшином в таком виде?! Вы-
яснить фамилию и сообщить на работу о недостойном поведе-
нии!"
Коробейников хотел высунуться из-за угла и призвать к по-
рядку эту бесстыжую холеру, но сердце вдруг подпрыгнуло;
пришлось прислониться к стене. Он переждал минуту и, держась
за сердце, отправился жаловаться главврачу.
Тот выслушал историю о нескромной девице с бедрами и не-
доверчиво усмехнулся.
- Ничего смешного не вижу, - обиделся Коробейников. - На-
до что-то предпринимать, а то вконец распустились.
- Да это же наша новая статуя, - удивился главврач. - По-
завчера без вас поставили... Вот что значит искусство - за
живую приняли!
- Что я уже... совсем, что ли? - смутился Коробейников.
- Ничего, ничего... бывает, - успокоил главврач.
Если она не живая, то это, конечно, меняет дело, решил
Коробейников. Все же он не до конца понимал обстановку...
что-то его смущало. Он распорядился по хозяйству и неуверен-
но направился к главному корпусу... такая у него работа -
ходить по санаторию. Ему хотелось еще раз взглянуть на нее,
хотя это было неудобно. Он раза два останавливался, огляды-
вался, срывал веточку... наконец подобрался к повороту и
выглянул.
Она все еще шла по воду.
Коробейников вспотел и отвернулся. Черт знает что, вер-
тится, как школьник. Экую гадость поставили, пройти нельзя.
Вдруг из кустов вылез Боря с ведром и с тряпкой и делови-
то сообщил:
- Шахтера я уже помыл, счас за нее возьмусь.
(Боря был уже в хорошем настроении, потому что пришла бу-
фетчица.)
Коробейников на миг представил картину омовения, плюнул
дворнику под ноги и зашагал к главврачу, зная теперь, что
должен сказать о создавшейся обстановке. С порога он нервно
спросил:
- Не понимаю! Эта девица... она что, каждый день будет у
нас стоять?
- Знакомьтесь, наш завхоз, - ответил главврач, с нена-
вистью взглянув правым глазом на Коробейникова, а левым
ухищряясь принести извинения какому-то бравому старику в за-
мызганной куртке и в берете с крохотным свиным хвостиком. -
А это непосредственный создатель нашей новой статуи, заслу-
женный деятель искусств... - Главврач назвал фамилию, кото-
рую Коробейников потом так и не мог вспомнить. - Будет у нас
отдыхать. По всем вопросам изобразительного искусства обра-
щайтесь к нему.
- Значит, вам не нравится моя скульптура? - вкрадчиво
спросил заслуженный деятель искусств, и Коробейников сразу
сообразил, что с этим стариканом не стоит связываться - во
всяком случае не рассуждать "нравится - не нравится".
- Я про качество не скажу, - попятился Коробейников. - У
меня к качеству никаких претензий. Я о другом... У нас отды-
хают кандидаты наук... и с детьми приезжают... Вот стояла у
нас когда-то купальщица с веслом... тоже и формы, и детали,
но она была одета в купальник!
- Одета... - задумчиво повторил заслуженный деятель. -
Одета, раздета, с веслом... Старые песни. Постойте рядом с
ней, не стесняйтесь. И попытайтесь понять, что она не вызы-
вает никаких низменных эмоций, а наоборот - только добрые и
здоровые чувства. А все эти "с веслом", "с мячом", "с молот-
ком"... Поймите наконец, что вся эта серийная парковая живо-
пись (ударение в слове "живопись" заслуженный деятель поста-
вил на последнем слоге) давно не соответствует эстетическим
потребностям нашего народа. Споры на эту тему затихли лет
двадцать назад, и я не думал, что придется к ним возвращать-
ся. Вы, как видно, не интересовались вопросами искусства.
Кстати, я настаивал на недавнем худсовете, чтобы вашего шах-
тера куда-нибудь уволокли, а то он портит вид на Мадрид и не
соответствует санаторной тематике. А парень с ядерной струк-
турой... ничего, для "Химволокна" сойдет.
Коробейников ничего не понимал. При чем тут Мадрид?
Что происходит в санатории? Пока он болел, тут произошла
культурная революция! Скамейки красятся радугой, хотя поло-
жено зеленым; дворники моют голых девок; какой-то таинствен-
ный худсовет собирается сносить ни в чем не повинного шахте-
ра... и все это называется "вид на Мадрид"?
- Только через мой труп вы снесете шахтера! - тихо сказал
Коробейников.
- Ну при чем тут трупы? - поморщился заслуженный деятель
искусств.
Коробейников вышел из кабинета и хотел хлопнуть дверью,
но ее еще неделю назад унесли к плотнику на ремонт.
Где этот бездельник? Опять спит на пляже?
В коридоре Коробейникова догнал главврач и скороговоркой
сказал:
- Никто шахтера не сносит, что вы, в самом деле... мне
лично все эти статуи до лампочки, что есть они, что их нет!
Сейчас таких девиц ставят в каждом парке по десять штук...
мода такая! Зачем так волноваться с вашим сердцем?
- Мне плохо, я пойду домой, - пробормотал Коробейников.
Дома он лег на диван, а в глазах у пего вертелась голая
девка. Ему хотелось говорить о ней, но жена ничего в искусс-
тве не понимала. Она искала валидол и говорила, что
Далее для ознакомления