Урсула ЛЕ ГУИН
Перевод с английского И. Тогоевой
МОРСКАЯ ДОРОГА
Литературный ПОРТАЛ
http://www.LitPortal.Ru #
Анонс
Поклонников Урсулы Ле Гуин эта книга поразит и обрадует. В ней автор
"Волшебника Земноморья" и "Планеты Роканнона", создатель увлекательных и
причудливых сюжетов, выступает в непривычной для себя роли. Серьезный
прозаик, тонкий психолог, Ле Гуин иными красками рисует картину мира,
рассказывает о человеческой душе то, что обычно скрыто под покровами
обыденности. Захолустный городок на Тихоокеанском побережье, жизнь его
обитателей - только повод, чтобы начать удивительный, фантастически
интересный разговор о каждом из нас.
Роман "Морская дорога" публикуется на русском языке впервые!
Женщины пены, женщины дождя
Женщины пены подобны морским валам; они вздымаются и тут же опадают, и
катятся стремительно, неся смятение, к берегу, белоснежные, сероватые,
желтоватые, серовато-коричневые; они взмывают ввысь, точно желая улететь, и,
надломленные, ложатся на песок, у самой дальней кромки прибоя, сворачиваются
клубком и становятся похожи на свернувшееся молоко; их пышная плоть дрожит
под пронизывающим насквозь резким ветром, который терзает их бедра и
ягодицы, рвет тело в клочья, разбрасывая эти клочья по берегу, превращая в
ничто, уничтожая. Но вот очередная длинная могучая волна разбивается о
берег, и женщины пены вновь лежат на песке, белоснежные, сероватые,
желтоватые, серовато-коричневые тела, дрожащие под ударами ветра, который
снова превращает их плоть в жалкие разлетающиеся клочья, и опять берег пуст,
ожидая нового удара волны.
Женщины дождя очень высокие, и головы их скрываются в заоблачных высях.
А походка и все их движения вообще похожи на полет штормового ветра -
стремительные, но одновременно величественные. Эти высокие женщины кажутся
живым воплощением воды и света, когда проходят по длинным песчаным пляжам на
фоне дюн и холмов, поросших темным лесом. Они идут на север, в глубь страны,
к горам. Они поднимаются по их склонам и проникают в расщелины между утесами
беспрепятственно и легко, как свет - во тьму, туман - в лесную чащу, дождь -
в землю.
Мотель "Эй, на судне!"
"Белая чайка", честное слово, был одним из лучших мотелей в городе. С
1964 он стал принадлежать семейству Бриннези, и они всегда содержали его в
порядке: и рамы побелены, и отделка в шестнадцати крытых гонтом домиках для
гостей каждые несколько лет обновляется, и дрова для камина всегда
приготовлены, и цветы радуют глаз у каждого порога, и крошечные кухоньки
оборудованы отличными плитами и холодильниками.
В последние годы Бриннези стали брать по шестьдесят долларов в сутки за
те домики, что выходят окнами на океан, а по уик-эндам принимали заказы
только заранее и только на двое суток подряд, и все равно каждые выходные у
них было полно народу. Миссис Бриннези носила платья, никаких брюк! Она была
женщина очень набожная, ходила к мессе в церковь Святого Иосифа, что чуть
выше по побережью, посещала всяких отшельников и собрания женщин-католичек.
Она, например, запросто могла заявить любой развеселой компании, что если
они сюда приехали ради пьянок-гулянок с сомнительными девицами, то могут
сразу отправляться в другой мотель, а еще лучше - в другой город. Старшие
Бриннези всегда были людьми очень строгих правил.
А вот с сыном им не повезло. Он их, можно сказать, опозорил: черт знает
что устраивал, еще когда учился в старших классах школы, а потом и вовсе
сбежал в Портленд и стал вроде бы хиппи, а теперь они и вовсе не знали, где
он и что с ним. Кто-то рассказал Тиму Мериону с бензоколонки, что младший
Бриннези вроде как заболел СПИДом и теперь находится в Сан-Франциско. Но
семейство Бриннези все равно пользовалось очень большим уважением у всех
соседей, а их замечательным мотелем "Белая чайка" горожане гордились.
Затем, за проселочной дорогой, делавшей вокруг города петлю, на склоне
холма в густом лесу среди елей и ольхи у нас имелся еще один мотель:
"Убежище Ханны". Многие считали, что он так назван в честь женщины по имени
Ханна, но старожилы, вроде мистера Водера, могли рассказать, что это имя
мужчины и мужчина этот начал там строительство давным-давно, еще в годы
Великой депрессии. Этот Джон Ханна, уроженец Портленда, оказался человеком
весьма эксцентричным и богатым. Заработав кучу денег на торговле
пиломатериалами, он сперва решил построить для себя в лесу над ручьем
Клэтсэнд-крик летний домик - тогда и в городе-то почти ничего еще не было:
несколько жилых домов, старая гостиница-развалюха да сельский магазин, в
котором торговали абсолютно всем - от еды до гуталина; а между дорогой и
пляжем кое-где встречались еще отдельные летние домики; тогда-то проселочная
окружная дорога была главной - это потом прямо на берегу шоссе построили.
Построив домик себе, Джон Ханна решил построить отдельный домик из двух
комнат и для своей жены - что-то вроде башенки: одна комната над другой. Он
говорил, что жена действует ему на нервы, когда сидит с ним рядом и
постоянно что-то вяжет. Потом к нему приехал в гости какой-то его друг, и он
построил домик специально для этого друга. Потом к нему еще приезжали
друзья, и в итоге семь домиков различной конфигурации возникли посреди леса
на площади в два с половиной акра. После того как агент Ханны продал этот
участок земли вместе с домиками, "Убежище Ханны" превратилось, по выражению
мистера Водера, в "настоящее злачное местечко": новый хозяин сдавал домики в
основном компаниям мужчин, привозивших с собой на машинах и выпивку, и
женщин и устраивавших шумные пирушки, а в город и носа не совавших.
Следующий владелец мотеля, вычистив и отремонтировав старые домики,
превратил "Убежище Ханны" практически в частный клуб, куда допускались лишь
избранные. В семидесятые годы "Убежище Ханны" вновь сменило хозяев и стало
обычным второсортным мотелем - чаще всего для тех, кто снимает домик на одну
ночь. Теперь же, когда этот мотель приобрела наконец семья Шото, там в
основном отдыхают люди приличные и приятные, летом приезжающие на побережье
на неделю, а то и на целый месяц. И все-таки нечто странное "Убежищу Ханны"
по-прежнему свойственно: эти отдельные хижины с их островерхими крышами,
мансардными окнами и приставными лестницами из толстых брусьев... Знаете,
если сравнивать с другими мотелями, особенно с "Белой чайкой", то сравнение
все-таки будет не в пользу "Убежища Ханны". "Белая чайка" находится прямо в
городе, но пляж там совсем рядом; в "Белой чайке" уютные домики с беленькими
наличниками, и у каждого порога в изящном ящичке с землей цветут золотистые
ноготки и бархатцы...
Нельзя не сказать, конечно, и о мотеле "Эй, на судне!". В середине
восьмидесятых его купили Такеты. Тогда дела у этого мотеля шли из рук вон
плохо. Как и всегда, впрочем. Мотель "Эй, на судне!" представлял собой
двойной ряд хлипких домишек с "карманом" для автостоянки между каждыми двумя
хижинами, и все это огибала U-образная подъездная дорожка, а в центре
красовалась заросшая сорной травой "лужайка". Домик, где размещались офис и
квартира хозяина мотеля, примыкал к воротам справа; а склад инвентаря
замыкал двойной ряд домиков на противоположном, западном краю территории.
Если стоять спиной к воротам, то четыре домика по левую руку были снабжены
кухоньками, и в каждом имелось по пять отдельных спальных мест; а три домика
по правую руку были как бы двухквартирными, и в каждой половине было по две
комнаты - гостиная и спальня; причем в спальне стояла либо одна
"королевская" кровать, либо две совершенно одинаковых кровати. Душевые
кабины во всех домиках были "целиковыми"; то есть это были попросту большие
коробки из пластика (такие и сейчас еще производят и поставляют
исключительно в мотели), Далее для ознакомления
