Роберт Говард
Мечи Пурпурного Царства
"Царь Кулл"
"Swords of the purple kingdom"
I. Валузия строит козни
Зловещая тишина саваном окутала древний город Валузию. Пурпурные башни
и золотые шпили дрожали в мутном жарком мареве. Сонную тишину на широких,
мощеных булыжником улицах не нарушал стук копыт, а редкие пешеходы спешили
поскорей укрыться за дверьми. Город казался царством призраков.
Кулл, царь Валузии, сидел в своих покоях и, откинув тонкие занавеси,
смотрел через окно во двор с искрящимися фонтанами и аккуратно
подстриженными кустами и деревьями, на пустые окна домов, возвышающихся за
высокой стеной.
- Вся Валузия строит козни у меня за спиной, Брул, - проворчал он.
Его собеседник, мускулистый смуглолицый воин среднего роста мрачно
ухмыльнулся:
- Ты слишком подозрителен, Кулл. Просто жара разогнала народ по домам -
и только.
- Нет-нет, что-то затевается, - повторил Кулл, высокий могучий варвар с
истинно бойцовской статью: широкие плечи, мощная грудная клетка, узкие
бедра. Из-под густых черных бровей поблескивали холодные серые глаза. Черты
лица сразу выдавали его происхождение, - Кулл-узурпатор был родом из
Атлантиды.
- Ну и пусть себе интригует. Этот народ склонен к козням и заговорам,
независимо от того, кто удерживает трон. Не обращай внимания.
- Нет, - гигант нахмурил брови. - Я чужак. Первый и единственный варвар
от начала времен, который занял валузийский трон. Пока я был военачальником
в их армии, они сквозь пальцы смотрели на то, что я родился не в Валузии. Но
теперь то и дело тычут мне моим происхождением.
- Тебе-то что? Я тоже чужак. Сегодня Валузией правят чужеземцы, раз уж
ее собственный народ слишком слаб и не способен на это. Атлант сидит на ее
троне, спину ему прикрывают пикты - самые давние и могущественные союзники
империи; ее двор полон иностранцев, армии состоят из варваров-наемников, -
даже Алые Убийцы, даром что валузийцы, считают себя отпрысками горцев.
Кулл раздраженно передернул плечами:
- Мне известны настроения в народе и то, с каким отвращением и
ненавистью относятся влиятельные старинные семейства к происходящему.
Почему, Брул? Когда правил Борна, коренной валузиец и прямой наследник
многовековой династии, империи приходилось куда хуже, чем при моем
правлении. Такова цена, которую нации приходится платить за разложение и
упадок. В один прекрасный день в такой стране появляются сильные чужеземцы и
захватывают власть. Я, по крайней мере, создал армию, организовал полки
наемников и вернул Валузии ее былое величие и авторитет. Разве не лучше
иметь одного варвара сидящим на троне, чем сотню тысяч, разъезжающих по
городским улицам с руками по локоть в крови? А ведь так бы сейчас и было,
останься на престоле царь Борна. Царство было расколото на части под его
пятой, враги угрожали со всех сторон, язычники-грондарцы уже готовились к
набегу невиданной ранее силы... Да! Я голыми руками прикончил Борна в ту
безумную ночь. После этого у меня появилось немало врагов, но зато всего за
полгода я искоренил анархию и загасил все попытки бунта, сплотил народ
воедино, сломал спину тройственному Союзу, сокрушил мощь грондарцев. А
теперь Валузия дремлет в мире и покое, а между снами строит против меня
заговоры. За время моего правления ни разу не случилось голода. Амбары
ломятся от зерна, торговые суда ходят тяжело груженые товаром, кошельки
торговцев полны, народ разжирел - но люди по-прежнему ропщут и проклинают, и
плюют на мою тень. Чего им не хватает?
Пикт оскалился и разразился горьким смехом:
- Еще одного Борна, вот чего! Кровавого тирана! Забудь ты об их
неблагодарности. Не для их удовольствия ты захватывал трон и не им в угоду
удерживаешь его. Осуществилась мечта твоей жизни. Ты прочно воссел на
великом престоле. Пусть себе ворчат и строят козни. Ты - царь.
- Я царь этого пурпурного царства, - мрачно кивнул Кулл. - И до той
поры, пока не оборвется мое дыхание и дух мой не отправится вниз по долгой
тенистой дороге в страну мертвых, я останусь царем! Ну что там еще?
Перед ним в глубоком поклоне склонился раб:
- Налисса, наследница великого дома бора-Баллин, испрашивает аудиенции,
Ваше Величество.
Тень набежала на лицо царя:
- Опять мольбы насчет амурных дел, - со вздохом сказал он Брулу, -
наверно, тебе лучше уйти.
После царь Кулл велел рабу:
- Пусть войдет.
Кулл сидел в кресле, обитом бархатом, и смотрел на Налиссу. Было ей
около девятнадцати лет и, одетая дорого и строго по моде знатных дам
Валузии, она представляла собой поистине восхитительное зрелище, чего не мог
не признать даже царь-варвар. Благодаря многочисленным ваннам в молоке и
вине кожа аристократки отличалась удивительной белизной. Изящный рисунок
бровей, нежный румянец щек, полные яркие губы. Картину дополняла корона
вьющихся черных волос, охваченных золотой лентой.
Встав на колени у ног царя, Налисса взяла его огрубевшие от рукояти
меча пальцы в свои мягкие ладони и взглянула ему в глаза снизу вверх просяще
и вызывающе. Подобно многим другим мужчинам, Кулл не любил смотреть в глаза
Налиссе, зная об их тайной власти. Знала о ней и сама девушка, но в силу
своей юности еще не представляла ее истинных размеров. Царь же, искушенный в
вопросах взаимоотношений мужчин и женщин, с некоторым беспокойством
осознавал, каким могущество и влиянием станет пользоваться Налисса при
дворе, достигнув зрелости.
- Ваше Величество, - тоном ребенка, выпрашивающего игрушку, обратилась
к нему девушка, - пожалуйста, дайте мне разрешение на брак с Далгаром из
Фарсуна. Он стал гражданином Валузии, пользуется расположением при дворе.
Почему же...
- Я уже говорил тебе, - терпеливо отвечал Кулл, - мне все равно, будет
ли твоим супругом Далгар или Брул... Да хоть сам дьявол! Но твой отец против
этого брака с фарсунианским искателем приключений и...
- Вы ведь можете повлиять на него! - выкрикнула она.
- Дом бора-Баллин я числю среди своих вернейших сторонников, - сказал
атлант, - а твоего отца, Мурома бора-Баллин, считаю своим ближайшим другом.
Он помог мне, еще когда я был одиноким бесправным гладиатором. Поддерживал
деньгами меня - простого солдата и принял мою сторону, когда я боролся за
трон. И потому для меня принуждать его делать то, чему он столь откровенно
противится, вмешиваться в его семейные дела все равно, что вредить
собственной правой руке.
Налисса не знала, что некоторые мужчины могут быть неподвластны женским
чарам. И она принялась упрашивать и капризно надувать губы, молить и
плакать. Она целовала Куллу руки, рыдала у него на груди, убеждала, присев
на его колено, к вящему смущению царя. Все напрасно. - Кулл был полон
искреннего сочувствия, но непреклонен. На все ее призывы и мольбы у него был
один ответ: это не его дело, ее отец лучше знает, что ей нужно, а потому он,
Кулл, не собирается встревать в их семейные дела.
Наконец Налисса сдалась и покинула зал, повесив голову и еле волоча
ноги. Едва выйдя из царских покоев, она нос к носу столкнулась с отцом.
Муром бора-Баллин, догадывающийся о целях ее визита к царю, не сказал дочери
ни слова, но брошенный им исподлобья взгляд красноречиво свидетельствовал о
грядущем наказании. Девушка с несчастным видом забралась в свой паланкин.
Бремя ее горя казалось невыносимым. Но скоро наследственная твердость
характера взяла свое, в темных глазах затеплился огонек бунта. Она отдала
короткий приказ и рабы подхватили носилки.
Тем временем граф Муром предстал перед царем. Черты его застыли маской
формальной почтительности. Царь заметил это выражение и ощутил болезненный
укол в сердце. Он привык к церемонности и холодности, сохраняющейся между
ним и большинством подданных и союзников, за исключением, пожалуй, пикта
Брула и посла Ка-ну, но для графа Мурома эта преднамеренная, искусственная
официальность была Далее для ознакомления
