Сергей Гайдуков
Музыка в сумерках
Костя Шумов. Рассказы - 00
OCR Денис http://mysuli.aldebaran.ru
"Сергей Гайдуков. Взгляд врага": ЭКСМО-ПРЕСС; Москва; 1998
Сергей Гайдуков (Кирилл Казанцев)
Музыка в сумерках
Глава 1
Для некоторых людей похороны - это самое радостное событие среди всех,
что случаются с ними за всю их жизнь. Похороны как бы подтверждают, что
покой усопшего окончателен и обсуждению не подлежит, окружающим же они
приносят чувство глубочайшего удовлетворения: наконец-то... Свершилось!
Когда я вижу, как гроб опускается в отверстую могилу, я редко испытываю
скорбь и печаль. Чаше нечто вроде странной радости.
Раньше я никогда не получал официальных приглашений на похороны.
Видимо, что-то изменилось. Пришла новая мода. Наверное, из Москвы. Любая
мода приходит из Москвы. В том числе и мода на черные конверты,
изготовленные из плотной бумаги хорошего качества.
Моя фамилия была на небольшого размера белом квадратике, наклеенном на
конверт подобно тому, как наклеиваются ценники на товар. А сам конверт лежал
в моем почтовом ящике. Ничего не скажешь, приятно обнаружить такую штуку с
утра пораньше. Это настраивает на соответствующий лад. Думаешь уже не о том,
что надо бы пойти в магазин, потому что холодильник пуст, как пляж зимой.
Думаешь о бренности всего земного. Мементо мори, или как там его...
Короче говоря, кто-то очень постарался испортить мне настроение в
четверг утром.
Самое смешное - если в этой ситуации уместно смеяться, - что фамилия
усопшего мне ни о чем не говорила. На листе глянцевой бумаги темным золотом
было вытиснено:
Глубокоуважаемый_________________
С глубоким прискорбием извещаем Вас о том, что похороны Байстрюкова
Александра Георгиевича состоятся в пятницу на Прохоровском кладбище в
тринадцать часов.
Родные и близкие покойного
Там, где было оставлено место для фамилии адресата, чья-то заботливая
рука вписала черными чернилами "К. Шумов". Таким образом я оказался в числе
приглашенных.
Сложив конверт пополам, я засунул его в карман и поднялся на свой этаж.
Дома я тщательно пролистал записную книжку, стараясь отыскать фамилию
"Байстрюков". Бесполезно.
Я лег на диван и уставился в потолок. Покойный мог быть мне известен
как Саша, как Шура, Санек... Байстрюков, Байстрюк, Бай... Нет, и эти
производные от имени и фамилии ничего не воскрешали в моей памяти. Родные и
близкие Байстрюкова не потрудились оставить домашнего адреса или телефона. А
жаль.
Впрочем, в ближайшие два-три дня никакими особыми делами я загружен не
был. Почему бы не посетить Прохоровское кладбище и не выяснить что к чему?
Не самый приятный способ времяпрепровождения, но других приглашений мне
никто не присылал. Ни на этой неделе. Ни в этом месяце. Ни в этом году.
Если кто-то хотел моего участия в намечающейся печальной церемонии -
что ж, я был готов. Я настолько проникся торжественностью наступающего дня,
что даже почистил ботинки. Я заставил себя весь четверг оставаться трезвым.
Глава 2
На следующий день, около половины второго, застряв в пробке при
подъезде к Прохоровскому кладбищу, я стал понимать, что мне оказана очень
большая честь. Еще никогда моей "Оке" не случалось находиться в такой
колонне. Передо мной стоял "Линкольн", позади - джип "Мицубиси". Колонна
иномарок продолжалась еще на полкилометра вперед, а к ее хвосту все
подъезжали новые автомобили.
Я чувствовал себя бедным родственником. И еще я испытывал большие
сомнения по поводу целесообразности своего пребывания здесь. Проще говоря, я
думал: "Какого черта меня сюда занесло?! Неужели было непонятно, что
ошалевшие от горя родные и близкие Байстрюкова попросту спутали меня с
кем-то другим!"
Однако поносить себя и нервно крутить головой - это все, что мне
оставалось. Повернуть обратно я не мог. Можно было только раз в пять минут
вместе с остальной колонной совершать медленные переползания на три-четыре
метра вперед.
Между тем похороны все больше и больше напоминали автосалон. Особенно
очевидным это стало, когда слева от колонны в направлении кладбища прополз
огромный сверкающий катафалк размером с бронетранспортер. Я и не знал, что
такие имеются в Городе.
Эскорт катафалка составляли милицейская "Волга" с мигалкой и два
"Кадиллака" с тонированными стеклами. Это меня так ошеломило, что я подумал:
"Сюда бы с десяток мотоциклистов и толпы скорбящего населения по обеим
сторонам дороги, и автосалон превратился бы в похороны крупного
государственного деятеля".
Но скорбящего населения не было. Или его должны были подвезти позже.
В "Линкольне", что шел впереди, заглушили мотор. Захлопали дверцы, и
появились пятеро разновозрастных мужчин, все в плащах или пальто темного
цвета. Они с недоумением посмотрели на мою машину и двинулись к кладбищу. Я
последовал за ними.
Это было довольно впечатляющее зрелище - вытянувшаяся на многие десятки
метров полоса автомобилей и люди в черном, шагающие по свежему снегу.
Дорога, видимо, была перекрыта, встречная полоса оставалась пустой, и я
вслед за остальными двигался по ней, придерживая пальцами в кармане пальто
черный конверт. Если это настолько серьезное мероприятие, как мне
показалось, то ближе к кладбищенским воротам должна была произойти
неизбежная проверка документов.
И я не ошибся: площадка перед воротами Прохоровского кладбища была
забита людьми и машинами. Сначала путь преграждали два милицейских "уазика",
между которыми можно было протиснуться, лишь показав людям в форме
приглашение. И в самих воротах снова требовалось продемонстрировать черный
конверт, но уже каким-то серьезным молодым людям в кожаных куртках.
Первый кордон я миновал без проблем, правда, это едва не стоило мне
пуговиц на пальто. В промежутке между "уазиками" и воротами толпились
какие-то люди, видимо, сумевшие каким-то чудом прорваться через милицейское
оцепление, но затем получившие от ребят в куртках самый натуральный от ворот
поворот.
Среди этой компании выделялась парочка мужчин с телекамерой. То и дело
они подскакивали вплотную к воротам, стараясь захватить в объектив хоть
часть происходящего. А потом так же стремительно откатывались назад, чтобы
спасти камеру и собственные физиономии от гнева парней в куртках.
Меня толкали в спину, подпирали с боков, и в результате я оказался у
ворот не столько по своей воле, сколько на волне людского энтузиазма. Я на
всякий случай поднял повыше зажатый в кулак конверт и приготовился
встретиться сначала со створками ворот, а потом уже и с их стражами. Тут ко
мне прибило телевизионщиков. Их глаза блестели охотничьим азартом. Оба явно
наслаждались стихией, в которой очутились.
- А если с той стороны? - проорал один другому, перекрывая шум толпы. -
Через забор?
- Там тоже оцепление! - ответил второй. - Надо здесь держаться! Сейчас
еще раз попробуем...
- Мужики, - громко обратился я к ним и слегка толкнул одного. - Мужики!
- Что? - отозвался он, с завистью взглянув на мое приглашение.
- Вы в курсе, что здесь творится?
- Как что? - Взгляд телевизионщика стал подозрительным. Я и сам
понимал, что выгляжу идиотом: держу в руках приглашение и спрашиваю, куда
меня пригласили. - То самое и происходит!
- Кого хоронят-то?! - крикнул я почти в самое ухо. Теперь на меня
удивленно посмотрели не только два телевизионщика, но и все окружающие.
Однако смущаться было поздно.
- Кудрявого хоронят, - сказал телевизионщик. - Ты что, парень?! С Луны
свалился? - и он выразительно покрутил пальцем у виска.
- Кудрявого? - Я наморщил лоб, и телевизионщик постарался отодвинуться
от меня подальше, чтобы не слышать очередного глупого вопроса. Далее для ознакомления
