Ладислав ФУКС
МЫШИ НАТАЛИИ МООСГАБР

OCR BiblioNet http://book.pp.ru
Ладислав ФУКС


                           МЫШИ НАТАЛИИ МООСГАБР

     Ladislav Fuks
     Mysi Natalie Mooshabrove


                                   Роман

     Перевод с чешского Н. Шульгиной


                                   Анонс

     Роман одного из самых ярких представителей чешской литературы XX  века,
написанный в  жанре  мистерии,  органически  продолжает  кафкианскую  линию,
возникшую на той же пражской почве. Сказочно-фантастическая форма  позволяет
автору создать обобщенный  образ  современного  мира,  развернутую  метафору
зла, которым было  отмечено  XX  столетие,  -  диктатуры,  войн,  фашизма  и
коммунистического террора.

                                             Когда дом готов, хозяин умирает


                                     I

     Зал в трактире "У фей"  был  нанят  на  весь  день.  За  окном,  широко
распахнутым во двор, стояла лошадь в хомуте и с торбой овса  под  мордой.  В
зале сидели свадебные гости.
     Они сидели за столом - на белой скатерти цветы, свечи, рюмки и блюдо  с
пирожками. Во главе стола под портретом вдовствующей  княгини  правительницы
Августы и  председателя  Альбина  Раппельшлунда  сидел  человек  с  большими
натруженными руками, в черной паре и белой полотняной  рубахе,  он  неуклюже
поворачивался во все стороны, кивал, поддакивал, улыбался всем вокруг,  даже
лошади за окном - это  был  жених.  Рядом  с  ним  сидела  маленькая  полная
блондинка, придурковатая и мордастая, на  столе  перед  нею  лежал  лавровый
венок,  и  она  тоже  вертелась,  подпрыгивала,  всячески   выставлялась   и
закатывала глаза - это была  невеста.  Среди  свадебных  гостей  сидели  еще
Рона,  подружка  блондинки,  двадцатилетняя   смешливая   девушка,   и   два
свидетеля, два странных, темных человека.
     На стене  вдоль  свадебного  стола  висела  свежая  газета,  пестревшая
разными картинками и  портретами  председателя  Альбина  Раппельшлунда,  ибо
сегодня  он  был  именинником;  под  газетой  стояли   несколько   подсобных
столиков.
     В дальнем конце стола сидел молодой человек в темном клетчатом  пиджаке
и белой шелковой рубахе, мягкий,  стыдливый,  замкнутый,  -  это  был  Лотар
Баар. Рядом с ним сидел другой молодой человек, тоже красиво одетый, но  еще
более замкнутый и стыдливый, - это  был  его  однокашник  Рольсберг.  И  еще
там - в самом конце - сидела  старая  женщина.  На  ней  были  черно-золотой
платок, черная кофта, длинная черная блестящая юбка и  туфли  без  каблуков.
На коленях лежала небольшая сумка. Это была Наталия Моосгабр.
     - Дочка без конца говорит о  вас,  господин  Баар,  -  сказала  госпожа
Моосгабр в дальнем конце стола Лотару  Баару,  пригубив  вина,  -  с  самого
начала ее рюмка была полупустой, -  без  конца  рассказывает,  как  в  лавке
продавала вам магнифон.
     - Магнитофон, - кивнул молодой человек и растерянно поглядел  на  место
во главе стола, где сидели жених и невеста.
     - Да-да, - кивнула госпожа Моосгабр, - а  вы,  господин  Баар,  живете,
верно, в каком-нибудь дворце?
     - На частной квартире, - сказал молодой человек,  растерянно  глядя  на
место во главе стола, - у одного купца,  тут,  на  вилле,  вместе  с  другом
Рольсбергом.
     - У  купца  вы  и  столуетесь?  -  спросила  госпожа  Моосгабр  и  чуть
наклонилась, заглядывая и Рольсбергу в лицо.
     - У купца только завтракаем, - сказал Лотар Баар, - а в  основном  едим
в студенческой столовке.
     - И наверное, там вкусная еда, - кивнула госпожа Моосгабр, -  наверное,
и ветчина, и влашский салат, и даже  вино  с  лимонадом.  Я  бы  с  радостью
как-нибудь пригласила вас к нам, господа, но мы простые бедные люди.  Не  на
вилле живем, а в  развалюхе,  к  тому  же  там  как  раз  каменщики  галерею
чинят... Мы все больше овсяную кашу едим, - госпожа  Моосгабр  поглядела  во
двор на лошадь, у которой под мордой висела торба овса, -  ну  и  кукурузную
тоже. Правда, господин Баар, иной раз я пеку, пеку, обожаю печь.  Вот  блюдо
с пирожками, - госпожа Моосгабр незаметно кивнула на стол, - это я  напекла.
К дочкиной свадьбе, а то как же. Хотя пока  их  еще  никто  не  отведал,  но
погодите, напоследок и до них дойдет черед. Скоро, -  наклонившись  вдруг  к
Лотару Баару, зашептала  госпожа  Моосгабр,  -  скоро  подадут  ужин.  Будет
настоящее пиршество, господин Баар.  Заказали  ветчину,  влашский  салат,  -
зашептала она, - а также вино с лимонадом. И мороженое, но его принесут  уже
под самый конец. Ах,  -  госпожа  Моосгабр  улыбнулась,  -  обожаю  печь!  А
вообще-то, господин Баар, хлеб да каша - вот пища наша.
     Тем временем придурковатая, полная  блондинка-невеста  во  главе  стола
смеялась,  шутила  со  свидетелями,  с  Роной,  и  ее   жених   с   большими
натруженными  руками  на  скатерти  поворачивался  во  все  стороны,  кивал,
поддакивал,  улыбался,  а  когда  уже  не  к  кому  было  поворачиваться   -
поворачивался к лошади за окном.
     - Значит, каждый из вас остается при своей фамилии, - сказал  жениху  и
невесте один из свидетелей, темный человек с  черными  волосами  над  низким
лбом, и невеста, придурковатая полная блондинка, рассмеялась и закивала.
     - Он как был, так и будет Лайбахом, - толкнула  она  локтем  жениха,  и
жених кивнул, - и меня будут звать, как зовут. Скоро начнется угощение.
     - Видите, господин Баар, - сказала  госпожа  Моосгабр  Лотару  Баару  и
Рольсбергу, - скоро начнется угощение. Подадут ветчину, салат, лимонад,  это
все у них там, за распивочной. А я вам вот что расскажу, господа, -  шепнула
она и снова чуть наклонилась, заглядывая и Рольсбергу  в  лицо,  -  когда  я
ходила в школу, уже шестьдесят лет тому, была у меня подружка  Мария.  Такая
маленькая, слабая, согнутая, такая бедняжечка,  но  умная  и  хорошая,  дети
любили ее, она была из богатой  семьи,  отец  был  приказчик,  золотые  часы
имел. Потом она вышла замуж, взяла имя мужа, но он вскоре умер, и она  стала
экономкой в одной богатой семье. И служила в этой семье на протяжении  целых
двух поколений, я ее пятьдесят лет  не  видала.  Пятьдесят  лет,  -  кивнула
госпожа Моосгабр и  поглядела  поверх  голов  гостей  на  стену,  где  висел
портрет вдовствующей княгини правительницы Августы  и  председателя  Альбина
Раппельшлунда, который сегодня был именинником,  -  пятьдесят  лет.  Знаете,
господин Баар, я ведь тоже, как и моя подружка Мария,  всегда  хотела  стать
экономкой. Я умею  и  стол  накрыть,  чтобы  вид  у  него  был  праздничный,
вот... - указала она на белоснежно сервированный стол со  свечами,  цветами,
вином и пирожками, - я бы тоже так смогла, я бы и сама стол им  накрыла,  да
ведь тут в трактире загодя все заказывают.
     - И жить, значит, тоже будете порознь, - воскликнул теперь у  почетного
места за столом другой свидетель, тоже темный  человек  с  черными  волосами
над низким лбом, и блондинка-невеста опять дурашливо засмеялась и сказала:
     - Он и дальше будет снимать квартиру у Клаудингерихи,  а  я  буду  жить
там, где живу. А что, плохо ли, а... - Она опять толкнула локтем  жениха,  и
жених кивнул и улыбнулся.
     - Он хороший, работящий парень, - тихо сказала госпожа Моосгабр  Лотару
Баару, - образованный. Каменщик. Ни в спецшколе, ни  в  исправительном  доме
никогда не бывал, и нашей Набуле готов все отдать. Сказал, что будет  давать
ей весь заработок, а себе оставлять только  на  курево.  Она  будет  жить  у
меня, а он по-прежнему на квартире у барышни Клаудингер, но  это  покуда  не
накопят на квартиру в Алжбетове. Я  бы  с  радостью  пригласила  вас  к  нам
домой, господа, - сказала госпожа Моосгабр  снова,  -  да  мы  бедные  люди,
живем в развалюхе, каменщики как раз чинят там галерею, а инструмент  хранят
в проезде прямо перед моей дверью. Так вот,  я  вам  хочу  досказать  насчет
моей подружки Марии. Я бы тоже  хотела  стать  экономкой,  как  и  она.  Мне
всегда хотелось иметь... киоск. Знаете, такой  киоск,  где  я  продавала  бы
ветчину, салат, лимонад, да  вот...  -  госпожа  Моосгабр  махнула  рукой  и
поглядела на газету, висевшую на стене, - а впрочем, ни к  чему  вам  сейчас
об этом  рассказывать.  Лучше  скажу,  где  я  на  самом  деле  работаю.  На
кладбище. За могилами ухаживаю. Поливаю.  Ну  и  еще  я  связана