РОАЛЬД ДАЛЬ
ГЕНЕЗИС, И КАТАСТРОФА
Перевод А.Коваленко
- Ну вот, все нормально, - сказал доктор. Его голос звучал глухо.
Казалось, что он говорит откуда-то издали. - Просто лежите и отдыхайте. У
вас сын.
- Что?
- У вас замечательный сын. Вы понимаете? Замечательный сын. Слышите,
как он плачет?
- Доктор, с ним все в порядке?
- Разумеется, все в порядке.
- Пожалуйста, покажите мне его.
- Сейчас увидите.
- Вы уверены, что все в порядке?
- Совершенно уверен.
- Он все еще плачет.
- Попробуйте расслабиться. Вам совершенно не о чем беспокоиться.
- Я хочу увидеть его. Пожалуйста, покажите.
- Дорогая, - сказал доктор, поглаживая ее руку, - у вас прекрасный,
сильный, здоровый мальчик. Вы не верите тому, что я говорю?
- Что с ним делает эта женщина?
- Ребенка готовят, чтобы он понравился вам, - ответил доктор. - Мы его
чуть-чуть обмоем и все. Вы должны дать нам минутку-другую.
- Поклянитесь, что с ним все в порядке.
- Клянусь. Ну а теперь лежите и отдыхайте. Закройте глаза. Ну же,
закройте глаза. Вот так. Вот и отлично. Умница...
- Я все время молилась, чтобы он выжил, доктор.
- Конечно, он будет жить, не волнуйтесь.
- Остальные не выжили.
- Что?
- Никто из моих детей не выжил, доктор.
Стоя за кроватью, врач вглядывался в бледное, измученное лицо молодой
женщины. Он никогда раньше не видел ее. Они с мужем появились в городе
недавно. Жена хозяина гостиницы, которая пришла помочь при родах, рассказала
ему, что муж работал в местной таможне на границе и что эти двое появились
совершенно неожиданно месяца три назад. Из вещей - только один сундук и
чемодан. Муж - пьянчужка, рассказывала хозяйка, - высокомерный, властный,
вечно задирающийся маленький пьянчужка, но молодая женщина казалась нежной и
набожной. Она никогда не улыбалась. За те несколько недель, что семья
провела в гостинице, хозяйка ни разу не видела улыбки на лице женщины. Ходил
слух, что у пьянчужки это уже третья женитьба, что первая жена умерла, а
вторая бросила его. Почему? Причина, говорили, была весьма необычной. Но это
только слухи.
Доктор нагнулся и поправил одеяло на груди у роженицы.
- Вам не о чем беспокоиться, - ласково прошептал он. - Это совершенно
нормальный ребенок.
- Это же мне говорили про всех остальных. Но я потеряла их, доктор. За
последние восемнадцать месяцев я потеряла всех троих моих детей, так что не
вините меня за излишнее беспокойство.
- Троих?
- Это мой четвертый... за четыре года.
Доктор неловко переминался с ноги на ногу.
- Вы не можете себе представить, что значит потерять их всех, всех
троих, медленно, по очереди, одного за другим. Они сейчас у меня перед
глазами. Я вижу лицо Густава так же ясно, как если бы он лежал здесь, в
кровати, рядом со мной. Густав был восхитительным ребенком, доктор. Не он
вечно болел. Это ужасно, когда дети постоянно болеют, а ты ничем не можешь
помочь.
- Я знаю.
Женщина открыла глаза, посмотрела на врача и отвела взгляд.
- Мою маленькую дочку звали Ида. Она умерла накануне Рождества. Всего
четыре месяца тому назад. Я хотела бы, чтобы вы видели Иду, доктор.
- У вас теперь новый ребенок.
- Но Ида была такой красавицей.
- Да, - сказал доктор. - Я знаю.
- Откуда вы знаете?! - вскрикнула она.
- Я уверен, что она была прекрасным ребенком. Но и этот не хуже. -
Доктор отвернулся от кровати, прошелся по комнате и остановился у окна.
Посмотрел на улицу. За дорогой он видел красные крыши домов и крупные капли,
бьющиеся о черепицу. Дождливый, серый апрельский полдень.
- Иде было два года, доктор... и она была так красива, что я глаз не
могла от нее оторвать с самого утра, когда одевала ее, и до вечера, когда
она опять лежала в своей кроватке. Я все время жила в священном ужасе, как
бы чего не случилось с этим ребенком. Густав умер, мой маленький Отто тоже
умер, и она была всем, что у меня осталось. Порой я просыпалась среди ночи,
тихонько подходила к колыбели и прикладывала к дочке ухо, чтобы убедиться,
что она дышит.
- Попробуйте расслабиться, - сказал доктор, вернувшись к ее постели, -
пожалуйста, попробуйте расслабиться.
- Когда она умерла... Я снова была беременна, доктор, когда это
случилось. Этому было уже целых четыре месяца, когда Ида умерла. "Я не
хочу! - кричала я после похорон. - Я не хочу его! Я уже похоронила
достаточно детей". А мой муж... он бродил среди гостей с большой кружкой
пива... он сразу обернулся и сказал: "У меня новости для тебя, Клара,
хорошие новости". Вы можете вообразить, доктор? Мы только что похоронили
нашего третьего ребенка, а он стоит с кружкой пива и говорит мне, что у него
хорошие новости. "Сегодня меня направили в Брно, - сказал он, - так что
можешь начинать собираться. Тебе надо сменить обстановку, Клара, и у тебя
там будет новый доктор".
- Пожалуйста, не разговаривайте больше.
- Скажите, вы - тот новый доктор?
- Да.
- Я боюсь, доктор.
- Постарайтесь не волноваться.
- Каковы шансы теперь у этого, четвертого?
- Вы должны перестать думать об этом.
- Я не могу. Я уверена, что наследственность губит моих детей.
Обязательно должно быть что-то такое.
- Чепуха, перестаньте!
- Доктор, знаете, что сказал мне муж после рождения Отто? Он вошел в
комнату, заглянул в колыбель, где лежал Отто, и сказал: "Почему все мои дети
должны быть такими маленькими и слабыми?"
- Я уверен, что он не говорил этого.
- Он смотрел в колыбель Отто, как будто разглядывая крошечное
насекомое, и рассуждал: "Я говорю, почему бы им не быть крупнее. Вот и все".
А через три дня после этого Отто умер. Мы поспешили окрестить его, и в тот
же вечер он умер. А потом умер Густав. А потом Ида. Они все умерли, доктор,
и сразу в доме стало пусто...
- Не думайте теперь об этом.
- А этот тоже очень маленький?
- Это нормальный ребенок.
- Но маленький?
- Ну, может быть, чуть-чуть маленький. Но эти малыши зачастую крепче
тех, кто побольше. Только вообразите, фрау Гитлер, через год, в это же время
он будет учиться ходить. Подумайте, как это прекрасно!
Она промолчала.
- А через два года он будет вовсю разговаривать и сводить вас с ума
своей болтовней. Вы уже придумали ему имя?
- Имя?
- Ну да.
- Не знаю. Я не уверена. Кажется, муж говорил, что если будет мальчик,
то мы назовем его Адольфус.
- То есть, его будут звать Адольф?
- Да. Мужу нравится имя Адольф, потому что оно сходно с Алоисом. Моего
мужа зовут Алоисом.
- Превосходно.
- Нет, нет! - она вдруг села в кровати и зарыдала. - Этот же вопрос мне
задали, когда родился Отто! Это значит, что и он умрет! Нужно немедленно
окрестить его!
- Ну-ну, - проговорил доктор, нежно положив ладонь ей на плечо, - это
все ерунда. Говорю вам: все это ерунда. Я просто интересуюсь, вот и все. Мне
нравится говорить об именах. Я думаю, что Адольфус чрезвычайно хорошее имя.
Одно из моих любимых. Ага, взгляните, вот и он!
Хозяйка гостиницы плавно прошествовала к кровати, бережно неся ребенка
у своей огромной груди.
- Вот он, красавец-малыш, - воскликнула она, сияя. - Хотите подержать
его, дорогая? Положить его с вами рядом?
- Его хорошо запеленали? - спросил врач. - Здесь очень холодно.
- Ну, разумеется, хорошо.
Ребенок был крепко-накрепко спеленут в большой шерстяной платок,
торчала только крохотная головка. Хозяйка нежно положила его на кровать
рядом с матерью.
- Ну вот, - сказала она, - теперь лежите и любуйтесь на него сколько
душе угодно.
- Я думаю, он вам понравится, - улыбаясь, сказал доктор. - Прекрасное
дитя.
- Какие у него красивые ручки, - воскликнула хозяйка. - Какие
благородные пальчики!
Мать не двигалась. Она даже не повернула головы.
- Ну же! - воскликнула хозяйка, - он вас не укусит!
- Я боюсь смотреть. Я не смею верить, что у меня есть еще один Далее для ознакомления
