|
|
Стефан Цвейг Магеллан
Стефан Цвейг
Магеллан
Человек и его деяние
Перевод А. Кулишер
Собрание сочинений в семи томах. Т.3. М., "Правда", 1963
ОТ АВТОРА
Книги зарождаются из разнородных чувств. На создание книги может
толкнуть и вдохновение и чувство благодарности; в такой же мере способны
разжечь духовную страсть досада, гнев, огорчение. Иной раз побудительной
причиной становится любопытство, психологическая потребность в процессе
писания уяснить себе самому людей и события. Но и мотивы сомнительного
свойства: тщеславие, алчность, самолюбование - часто, слишком часто
побуждают нас к творчеству; поэтому автору, собственно, каждый раз следовало
бы отдавать себе отчет, из каких чувств, в силу какого влечения выбрал он
свой сюжет. Внутренний источник данной книги мне совершенно ясен. Она
возникла из несколько необычного, но весьма настойчивого чувства -
пристыженности.
Было это так. В прошлом году мне впервые представился долгожданный
случай поехать в Южную Америку. Я знал, что в Бразилии меня ждут
прекраснейшие места на земле, а в Аргентине - ни с чем не сравнимое
наслаждение: встреча с собратьями по духу. Уже одно предвкушение этого
делало поездку чудесной, а в дороге присоединилось все, что только может
быть приятного: спокойное море, полное отдохновение на быстроходном и
поместительном судне, отрешенность от всех обязательств и повседневных
забот. Безмерно наслаждался я райскими днями этого путешествия. Но внезапно,
на седьмой или восьмой день, я поймал себя на чувстве какого-то досадливого
нетерпения. Все то же синее небо, все та же синяя безмятежная гладь! Слишком
долгими показались мне в эту минуту внезапного раздражения часы путешествия.
В душе я уже хотел быть у цели, меня радовало, что стрелка часов каждый день
неустанно продвигается вперед. Ленивое, расслабленное наслаждение ничем
как-то вдруг стало угнетать меня. Одни и те же лица все тех же людей
казались утомительными, монотонная жизнь на корабле раздражала нервы именно
своим равномерно пульсирующим спокойствием. Лишь бы вперед, вперед, скорей,
как можно скорей! И сразу этот прекрасный, уютный, комфортабельный,
быстроходный пароход стал для меня недостаточно быстрым.
Может быть, какая-то секунда понадобилась мне, чтобы осознать свое
нетерпение и устыдиться. "Ведь ты, - гневно сказал я себе, - совершаешь
чудесное путешествие на безопаснейшем из судов, любая роскошь, о которой
только можно помыслить, к твоим услугам. Если вечером в твоей каюте слишком
прохладно, тебе стоит только двумя пальцами повернуть регулятор - и воздух
нагрелся. Полуденное солнце экватора кажется тебе несносным - что же, в двух
шагах от тебя находится помещение с охлаждающими вентиляторами, а чуть
подальше тебя уже ждет бассейн для плавания. За столом в этой роскошнейшей
из гостиниц ты можешь заказать любое блюдо, любой напиток - все появится в
мгновение ока, словно принесенное легкокрылыми ангелами, и притом в
изобилии. Ты можешь уединиться и читать книги или же сколько душе угодно
развлекаться играми, музыкой, обществом. Тебе предоставлены все удобства и
все гарантии безопасности. Ты знаешь, куда едешь, точно знаешь час своего
прибытия и знаешь, что тебя ждет дружеская встреча. Так же и в Лондоне,
Буэнос-Айресе, Париже и Нью-Йорке ежечасно знают, в какой точке вселенной
находится твое судно. Тебе нужно только подняться на несколько ступенек по
маленькой лесенке, и послушная искра беспроволочного телеграфа тотчас
отделится от аппарата и понесет твой вопрос, твой привет в любой уголок
земного шара, и через час тебе уже откликнутся с любого конца света. Вспомни
же, нетерпеливый, ненасытный человек, как было раньше! Сравни хоть на миг
свое путешествие со странствиями былых времен и прежде всего с первыми
плаваниями тех смельчаков, что впервые открыли для нас эти необъятные моря,
открыли мир, в котором мы живем, - вспомни и устыдись! Попробуй представить
себе, как они на крохотных рыбачьих парусниках отправлялись в неведомое, не
зная пути, затерянные в беспредельности, под вечной угрозой гибели, отданные
во власть непогоды, обреченные на тягчайшие лишения. Ночью - беспросветный
мрак, единственное питье - тепловатая, затхлая вода из бочек или набранная в
пути дождевая, никакой еды, кроме черствых сухарей да копченого прогорклого
сала, а часто долгие дни даже без этой скудной пищи. Ни постелей, ни места
для отдыха, жара адская, холод беспощадный, и к тому же сознание, что они
одни, безнадежно одни среди этой жестокой водной пустыни. На родине
месяцами, годами не знали, где они, и сами они не знали, куда плывут.
Невзгоды сопутствовали им, тысячеликая смерть обступала их на воде и на
суше, им угрожали люди и стихии; месяцы, годы - вечно эти жалкие, утлые
суденышки окружены были ужасающим одиночеством. Никто - и они это знали - не
может поспешить к ним на помощь, ни один парус - и они это знали - не
встретится им за долгие, долгие месяцы плавания в этих не вспаханных
корабельным килем водах, никто не выручит их из нужды и опасности, никто не
принесет вести об их смерти, гибели". Едва я начал думать об этих первых
плаваниях конкистадоров морей, как я глубоко устыдился своего нетерпения.
Это чувство пристыженности, однажды пробудившись, уже не покидало меня
в продолжение всего пути, мысль о безыменных героях не давала мне ни минуты
покоя. Меня потянуло подробней узнать о тех, кто первым отважился вступить в
бой со стихией, прочесть о первых плаваниях по неисследованным морям,
описания которых волновали меня уже в отроческие годы. Я зашел в пароходную
библиотеку и наудачу взял несколько томов. Из всех описаний людей и плаваний
меня больше всего поразил подвиг одного человека, непревзойденный, думается
мне, в истории познания нашей планеты. Я имею в виду Фернандо Магеллана,
того, кто во главе пяти утлых рыбачьих парусников покинул Севильскую гавань,
чтобы обогнуть земной шар. Прекраснейшая Одиссея в истории человечества -
это плавание двухсот шестидесяти пяти мужественных людей, из которых только
восемнадцать возвратились на полуразбитом корабле, но с флагом величайшей
победы, реющим на мачте. Многого я из этих книг о нем не вычитал, во всяком
случае, для меня этого было мало. Возвратившись домой, я продолжал читать и
рыться в книгах, дивясь тому, сколь малым и сколь малодостоверным было все
ранее рассказанное об этом геройском подвиге. И снова, как много раз прежде,
я понял, что лучшей и плодотворнейшей возможностью объяснить самому себе
необъяснимое будет воплотить в слове и объяснить его для других. Так
возникла эта книга - по правде говоря, мне самому на удивление. Ибо в то
время как я, в соответствии со всеми доступными мне документами, по мере
возможности придерживаясь действительности, воссоздавал эту вторую Одиссею,
меня не оставляло странное чувство, что я рассказываю нечто вымышленное,
одну из великих грез, священных легенд человечества. Но ведь нет ничего
прекраснее правды, кажущейся неправдоподобной! В великих подвигах
человечества, именно потому, что они так высоко возносятся над обычными
земными делами, заключено нечто непостижимое; но только в том невероятном,
что оно свершило, человечество снова обретает веру в себя.
NAVIGARE NECESSE EST*
______________
* Плавать по морю необходимо (лат.).
В начале были пряности. С тех пор, как римляне в своих путешествиях и
войнах впервые познали прелесть острых и дурманящих, терпких и пьянящих
восточных приправ, Запад уже не может и не хочет обходиться как на кухне,
так и в погребе без especeria - индийских специй, без пряностей. Ведь вплоть
до позднего средневековья пища северян была невообразимо пресна и безвкусна.
Пройдет еще немало времени, прежде чем наиболее употребительные ныне плоды -
картофель, кукуруза и помидоры - обоснуются в Европе; пока же мало кто
подкисляет кушанья лимоном, подслащивает сахаром; еще не открыты изысканные
тонизирующие Далее для ознакомления
|
|
|