Анатолий АФАНАСЬЕВ
МОСКОВСКИЙ ДУШЕГУБ
Литературный ПОРТАЛ
http://www.LitPortal.Ru
#
Анонс
Молодая красивая женщина становится профессиональным убийцей на службе
у московской мафии.
Она безжалостна к своим жертвам, но ее настигает любовь...
Глава 1
1984 год
Девушка, стоявшая на ступеньках Курского вокзала, была в джинсах и
светлом плаще, в руках держала чемоданчик из кожзаменителя и спортивную
сумку-рюкзачок. Она привлекла внимание угрюмого горожанина лет тридцати. Он
подошел сбоку и негромко спросил:
- Куда надо? Могу подбросить.
Девушка посмотрела на него с радостной гримаской - ее первый
собеседник в Москве.
- Вы именно меня хотите подбросить? Или вам все равно кого?
- Как это?
Нет, подумала она, этот недотепа ей без надобности, но на всякий
случай поинтересовалась:
- И сколько заплатите?
- За что?
- Ну, за то, что подбросите.
Молодой человек под ее сияющим взглядом простодушно засопел носом:
- Ты что - ненормальная?
- Не понимаю, - огорчилась девушка. - У вас что же, в Москве,
подбрасывают на халяву?
Калымщик красноречиво покрутил пальцем у виска и побрел к своему
задрипанному "жигуленку".
Через час она сидела в ресторане "Минск" у самого окна. Бледные щечки
ее раскраснелись, изумрудные глаза излучали небесный свет. Пожилой официант
в куцем форменном сюртучке поневоле улыбался, разговаривая с ней. Они уже
почти подружились.
- Еще вам рекомендую, Танечка, - говорил официант, подливая в ее бокал
шипучего красного вина, - обязательно посетите Воробьевы горы. Оттуда самый
лучший вид на Москву.
- Но как же я все успею, - возбужденно захныкала Танечка. - Музеи,
театры, выставки - и все это за два дня. И просто побродить по Москве. Ах,
как я хочу просто побродить по Москве. Это же с ума сойти! Николай
Максимович, миленький, вы сказали, у вас есть племянник, студент?..
- Это чего есть, то есть, - с сомнением пробасил официант. - Но тут,
понимаете ли, возможно, не лучший вариант.
Племянник официанта действительно был студентом и действительно знал
город как свои пять пальцев, но в последнее время малость сошел с круга:
редкий день являлся домой не под утро, да и то пьяненький. Не хотелось
добронравному Николаю Максимовичу даже думать, как он может обойтись с
наивной провинциалкой, глядящей на мир с таким восторгом, что даже
заскорузлое, бронированное сердце официанта чуток оттаяло, а этого не
случалось с ним, пожалуй, уже многие годы.
Достаточно грязи навидался старый ресторанный волк, чтобы понапрасну
не ожидать от людей добра. Жизнь была к нему люта, но он редко
поворачивался к ней незащищенным боком, И вот на тебе, какая оказия: сошла
в чадный зал, будто Красная Шапочка из детской книжки.
- Что ж, я понимаю, - по липу девушки скользнула печаль. - Ваш
племянник столичный юноша, ему будет скучно со мной. Но, знаете ли, дорогой
Николай Максимович, я не такая уж совсем простушка. В школе за мной многие
мальчики ухаживали. Я и спеть могу в компании.
И станцую. И стихов много знаю наизусть. Я же все-таки круглая
отличница. Вот так-то!
- Ты кушай, кушай, мясо остынет, - совсем по-домашнему пробурчал
Николай Максимович. Было в этой деревенской девчушке, в этом неоперившемся
птенце что-то завораживающее. Он никак не мог понять - что.
На стол ей много наносил, и все из лучшего: осетрина с лимончиком,
грибная запеканка, утиные колобки, сметана полежская, солянка киевская
огненная, со специями, и как венец обеденный, для укрепления бедер и
талии - ароматный кусок парного филе, поджаренный с луком. Малявка даром
что на гибкую лозинку похожа, уминала за двоих мужиков, - любо-дорого
глядеть. Немного смутило, что потребовала вина на запивку, но отнес это к
вальяжному, деревенскому задору: уж если гулять, то до упора. Но главное -
как она разговаривала, выкатывала слова из нежного ротика - как быстрые
смеющиеся поцелуи. И глядела на него так, будто не сейчас только села за
стол, а водил он ее по миру с рождения. Отставила тарелку, протянула
капризно:
- А где же мороженое, Николай Максимович? Вы же обещали ананасовое!
И полетел на кухню старый дурак, похрустывая подагрическими суставами.
Когда вернулся через пять минут с десертным блюдом, девицы и след простыл.
На салфетке накарябана записка: "Н.М., дорогой, заплачу в другой раз,
сейчас денежек нету. Спасибо за вашу доброту. Танечка".
Самое интересное: старик хотя и огорчился, но не осудил озорную
пигалицу...
Вечером она была уже не Танечкой, а Виолеттой, Викой и прогуливалась
по улице Горького с представительным мужчиной лет тридцати пяти. Было около
семи вечера - время московского затишья. Вещи она оставила в камере
хранения на вокзале, и только изящная темно-вишневая дамская сумочка
болталась на плече. С мужчиной она познакомилась полтора часа назад, у
театральной кассы на Пушкинской, и сейчас их разговор уже приобрел
доверительный оттенок.
- Пожилые мужчины мне нравятся, - безмятежно цедила Вика. - С ними
хоть есть о чем поговорить. Все нынешние молодые люди - пустышки. Думают
только об одном.
- О чем же?
- Да все о том же, Андрюша, все о том же. Как бы скорее залезть
девушке под юбку, а там - хоть трава не расти.
- Однако, - чуть смутясь, заметил кавалер, - немного странно слышать
такие рассуждения от молоденькой девушки.
Кавалер, которого звали Андрей Платонович Лошаков, уже поведал, что
работает в закрытом институте, "ящике", недавно получил какую-то престижную
премию и готовится к защите докторской диссертации.
Живет неподалеку от Центра в отдельной квартире, которую высудил у
жены, когда разводился. Он и у Вики пытался узнать, кто она такая и зачем
так одиноко бродит по городу, но девушка отделывалась многозначительными
намеками, еще не сообразив, как покрепче скрутить пожилого несмышленыша. По
всему выходило, что у этого ученого телка вполне можно будет
перекантоваться недельку-другую, чтобы спокойно оглядеться вокруг.
- Я устала, - сказала она. - Хотелось бы где-нибудь посидеть или даже
полежать.
- Проводить вас домой?
- Дом у меня далеко, аж за тысячу километров, - улыбнулась Вика. И от
блеска ее улыбки, от мгновенной вспышки зеленоватых глаз у Андрея
Платоновича точно легкая судорога скользнула по позвоночнику. Если бы еще
днем, несколько часов назад кто-то сказал ему, что он вот так, прямо на
улице познакомится с очаровательной девушкой и почувствует к ней чудовищное
греховное влечение, он бы не поверил. Андрей Платонович был книжным
интеллигентом и к женщинам относился двояко. С одной стороны, он их
побаивался и слегка презирал (долгий, нудный брак только укрепил его в этом
направлении), с другой, полагал себя неотразимым сердцеедом и великим
знатоком женской натуры, особенно после того, как бывшая жена Людмила лет
восемь назад научила его двум затейливым любовным позам.
- Может быть, поужинаем вместе? - игриво предложил он.
- Лучше посоветуйте, как снять номер в гостинице.
Я слышала, это непросто.
- Вы что же, в самом деле не москвичка?
- А разве незаметно?
Лошаков почувствовал, что подоспела минута для изящного комплимента.
- Вы так хороши собой, Вика, что как-то не думаешь о том, москвичка вы
или провинциалка. У вас редкостная, магнетическая аура. Поверьте, я знаю,
что говорю.
- Хорошо, если моя аура подействует на администратора гостиницы. А
если нет?
Она смотрела на него с откровенным дерзким вызовом: ну же, решайся,
мужик! Ее глаза манили так далеко, в такие истомные миры, где Лошаков и в
помыслах не бывал. От внезапного сердечного стука у него перехватило
дыхание.
- Мы могли бы пойти ко мне... Нет-нет, не подумайте Далее для ознакомления
