АЛЕКСАНДР АДМИРАЛЬСКИЙ
Гений
Рассказ получил вторую премию
на Международном конкурсе
молодых писателей-фантастов
в Варшаве в 1968 году.
В восемь утра ему приносили завтрак.
В девять он выходил на прогулку.
С одиннадцати до двух читал.
В два обедал.
До четырех отдыхал.
Вечером просматривал почту.
Ужинал в восемь.
И ровно в десять ложился спать.
Ничто не могло помешать этому распорядку.
Так продолжалось пятьдесят лет.
Дом, в котором он жил, был единственной тюрьмой на всей планете.
А он был ее единственным узником...
Так что ж, напрасно гениям горелось во имя изменения людей?
За те пятьдесят лет, что он провел в заключении, обитатели планеты
Граунд забыли и его самого и суть его преступления.
В архивах Великой Директории Граунда хранились запечатанные
металлические капсулы со всеми материалами следствия. Таких капсул было
несколько десятков, на каждой из них - не поддающаяся разрушению гравировка:
"Вскрыть через двести лет".
И подпись Президента Великой Директории.
Каждые полгода сменялся весь штат, обслуживавший узника.
Каждые полгода он писал петицию на имя Президента Великой Директории.
Каждый новый начальник тюрьмы принимал от предыдущего сейф с
опечатанными петициями.
Инструкция разрешала узнику обращаться к Президенту два раза в год, в
день смены тюремного штата. По той же инструкции начальник тюрьмы имел право
прочитать петицию, затем обязан был опечатать ее и положить в сейф.
Таким образом, когда прошло пятьдесят лет, дела принял сто первый по
счету начальник, а в сейфе лежало сто опечатанных петиций.
101-й был молод и весел.
Он понятия не имел, что за человека обязан стеречь[Примем, в целях
упрощения стиля, слово "человек" для обозначения разумных обитателей планеты
Граунд]. Он знал только, что этот человек совершил в прошлом тягчайшие
преступления против человечества и осужден на пожизненное заключение. [См.
примечание I. ]
101-му, как и всем предыдущим начальникам тюрьмы, инструкцией
запрещалось разговаривать с узником на любые темы, кроме бытовых. Той же
инструкцией ему вменялось в обязанность обеспечивать узника всем необходимым
для жизни и здоровья, выполнять все его бытовые требования, снабжать
книгами, журналами, газетами.
Узник был стар и угрюм. Несмотря на комфорт, правильный режим,
прекрасный климат, пятьдесят лет заключения наложили свой отпечаток.
Особенно плохо ему стало в последний, пятидесятый год. Он уже все
понял. Он понял, что его обращения к Президенту не посылаются. Он понял, что
здесь, в тюрьме, ему придется умереть.
И он не мог с этим смириться.
Днем узник был замкнут, не вступал ни в какие разговоры с тюремщиками,
заставлял себя много читать и много двигаться.
А вечером...
Если бы 101-й хоть раз заглянул в спальню узника вечером, он увидел бы
и услышал странные вещи.
Узник возбужденно ходил по комнате и непрерывно что-то шептал.
- Они ничего не поняли... Мое изобретение могло бы в десять лет
перевернуть всю жизнь на Граунде... Я дал им в руки неограниченные
возможности... И теперь я здесь... Я не могу допустить, чтобы мои открытия
умерли вместе со мной... И я не могу показать всю полноту моих открытий...
Я - в тюрьме... Я стар и болен... Я не имею права умереть... И у меня нет
никакой надежды...
Когда-то давно, в первые годы своего заключения, после того как он
написал три или четыре петиции, он попытался полуоткровенно поговорить с
очередным начальником тюрьмы. Результат был незамедлительный. Через два дня
после разговора весь штат тюрьмы досрочно был сменен.
И с тех пор узник молчал.
А теперь...
Узник понимал, что прямой путь отрезан. Но однажды ему показалось, что
он нашел выход...
Инструкция обязывала начальника тюрьмы один раз в неделю беседовать с
узником. Беседа не могла продолжаться более часа.
Эти беседы по традиции носили домашний характер. В столовую подавали
чай, персонал уходил, и начальник тюрьмы оставался с узником один на один.
И вот 101-й пришел к узнику на одну из таких бесед.
После нескольких общих фраз они разговорились.
И тогда узник сказал:
- Я стал сдавать в последнее время. За эти годы я много работал, но,
очевидно, мне не увидеть результатов своей работы...
- Да, возможно, - ответил 101-й. - Прошу извинить меня, но я вынужден
вам напомнить, что мы не имеем права выходить за пределы бытовых тем.
- О, я слишком хорошо это помню, - усмехнулся узник. - Я не Стану
нарушать инструкцию. Вы знаете, в последнее время я увлекся несколько
странным, с вашей точки зрения, занятием.
- Каким же? - вежливо поинтересовался 101-й.
- Боюсь, что вы неправильно меня поймете. Я хочу, чтобы вы чн хоть
немного представили себе мое положение. Я обречен. Все то, чем я занимался
до заключения (101-й сделал протестующий жест), предано забвению. А я не
могу умереть и ничего после себя не оставить.
101-й повторил свой жест.
- Нет, нет, не бойтесь, речь идет совсем о другом.
Узник снова помолчал.
- Я, - узник запнулся, выдержал небольшую паузу, - я начал писать.
- Дневник? - вырвалось у 101-го.
- Нет, дело обстоит гораздо хуже. Я начал писать фантастические
рассказы [ Несмотря на более высокий, по сравнению с Землей, уровень
цивилизации, фантастика на Граунде - один из любимых жанров, а литература -
одно из самых распространенных занятий значительной части общества. ].
101-й облегченно рассмеялся.
- Пишите себе на здоровье, если это помогает вам жить.
- Благодарю за разрешение,улыбнулся узник. - Но я столкнулся с одной
непредвиденной трудностью.
- С какой же?
- Мне нужен хотя бы один читатель.
101-й насторожился.
Узник продолжал: - Я прошу у вас самой малости. Прочтите сейчас один из
моих рассказов. Мне хочется узнать ваше мнение.
101-й задумался.
- Это будет нарушением инструкции. Я имею право прочесть только то, что
вы подадите мне в последний день моей службы.
- А если я не доживу до этого последнего дня? - тихо сказал узник. -
Ведь мне восемьдесят лет [Для удобства чтения меры времени приведены к
земным. ]. И мои силы убывают с каждым днем.
- Я ничего вам сейчас не скажу. Я подумаю, и в следующий раз мы
вернемся к этому разговору.
- Так уже было однажды, - печально сказал узник. - Только не было этого
следующего раза.
- Почему?
- Потому что в следующий раз пришел другой начальник.
101-й был молод и весел.
- Я согласен, - сказал он.Давайте ваш рассказ.
Узник протянул ему тонкую пачку голубоватой бумаги.
И 101-й начал читать.
Вот что он прочел.
Утром 5 июня 2969 года Президент Великой Директории, как обычно,
разбирал личную почту.
Его внимание привлекла коротенькая записка следующего содержания:
"Настаиваю на личной встрече.
Речь идет об открытии общепланетного значения. Обращаюсь к вам, потому
что медлить больше нельзя.
С уважением Ург [Имена обитателей Граунда односложные, отчеств и
фамилий у них нет. Для удобства чтения в тексте оставлены подлинные имена.
]".
Президент попросил соединить его с просителем. В видеошаре появился
стройный молодой человек. Президент повернул ручку настройки, крупным планом
выделил лицо.
- Ург обращается к вам, Президент Великой Директории. Мы должны
встретиться. Зная, как вы заняты, я прошу всего двадцать минут. Вы не
пожалеете о потерянном времени, Президент...
- Хорошо, - сказал Президент... - Сегодня в шесть вечера.
- Маленькое условие, - Ург запнулся. - Никаких свидетелей с вашей
стороны.
- Ас вашей?
- Мне будет помогать ассистент. Я не могу без него обойтись. Мы
продемонстрируем вам кое-какие опыты.
- Хорошо. - И Президент выключил видеошар.
Без четверти шесть Урга и его ассистента Далее для ознакомления
